Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не особенно стесняясь, Алексия повернулась ко мне спиной и сняла майку через голову, бросила ее на кресло, завела руки назад, чтобы расстегнуть лифчик.
Я очень хотел досмотреть стриптиз. Сон как рукой сняло. Алекс, как всегда, обломала.
Она сняла джинсы и ушла в ванную. Вернулась оттуда уже в своей порнографической пижамке, легла справа и накрылась одеялом до подбородка.
– Ты ведь не изнасилуешь меня среди ночи, правда? – поинтересовалась она с неизменной издевочкой.
– Не знаю, – честно ответил я. – А ты будешь сопротивляться?
– Не знаю, – повторила Алекс эхом.
Мы замолчали. Пять минут назад я чуть не вырубился у стойки. Добраться до постели, чтобы передумать спать – это гениально. Хоть овец считай.
– Я технолог, – неожиданно прервала тишину Алексия. – Мне нравится работать с разными материалами, просчитывать прочности, согласовывать внешний вид с архитекторами. Это интересно.
– Серьезно? – решил я пошутить. – А звучит, как тоска смертная.
Алексия усмехнулась и неожиданно согласилась.
– Знаю, как звучит. Но мне нравится.
– Я думал, тебе нравится искусство.
– Это тоже своего рода работа с технологиями.
Она снова замолчала. Я не спешил задавать вопросы, боясь спугнуть. Алексии было непросто. Возможно, даже сложнее, чем мне.
– Моя подруга, – продолжила она через долгую паузу, – организовала компанию по разработке ландшафтных исследований. Сейчас это самый писк в Долине. Она почти создала программу, которая могла по координатам выдать всю информацию о рельефе местности и просчитывала лучшие материалы для застройки.
– Почти? – я зацепился за самое главное слово.
– Почти, – подтвердила Алекс. – Я разработала для нее каталог самых популярных технологий, но он ничего бы не стоил без мощной исследовательской базы почв. Она говорила, что заключила договор чуть ли не с Илоном. Что-то связанное со спутниками. Какой-то сюр. Я не шарю в физике и поэтому не совалась в эту часть работы. Но потом оказалось, что один из инвесторов предоставил данные.
– Ворованные, что ли?
– Оказалось, что да. Я так думаю. Она врала мне, подсовывала какие-то документы с нарисованными печатями. Я верила, не рассматривала ничего, пока не началось расследование.
– Полиция?
– Сначала журналист. Думаю, уже и полиция подключилась. Я уволилась еще до скандала, но в суде меня точно попросят свидетельствовать. Не исключено, что переведут и в обвиняемые. Моей доли в этой компании нет, но как разработчик я обязана была знать о данных без адреса.
– Зачем ты крышу разрисовала? – спросил я.
– Чтобы они прекратили притворяться.
– В каком смысле?
– Притворяйся, пока не получится* – теория самоисполняющегося пророчества. Даже если не уверен – продолжай с уверенностью. Эдисон так лампочку изобрел.
– Ммм, – протянул я, мгновенно почувствовав себя очень тупым.
Честно признался:
– Не очень врубаюсь. Сложно.
– Сложно, – согласилась Алексия. – Мани врубалась, наверное, чуть больше твоего. Но ее идея понравилась десятку инвесторов. Они вложили деньги и не хотели ничего, кроме триумфа. Думаю, они не позволили ей признаться. Я очень хочу, чтобы они не позволили ей.
Голос Алекс задрожал.
Я боролся с любопытством, ревностью и злостью. Нужно было промолчать, не лезть к ней с дурацкими вопросами. Но идиотизм победил, и я спросил:
– Мани – твоя подруга?
Алекс усмехнулась.
– Угу, она самая.
– Вы из-за этого расстались? – мой язык никак не мог прилипнуть к небу.
– Нет, Кость, – неожиданно легко ответила Алексия. – Мы расстались, потому что я не лесби. Это было познавательно, но достаточно скучно. Почти как физика.
Я хмыкнул.
– Смешно.
– Угу. Ты спать хотел.
– Меня бодрят разговоры.
– Тогда хватит болтать. Завтра уже граница.
Сложно спорить с такой здравомыслящей Алексией. Она развернулась спиной ко мне, давая понять, что день откровений закончен.
– Спокойной ночи, – проговорила Алексия.
– Спокойной, – пожелал и я, закрывая глаза.
Наши желания этой ночью не сбылись. Спокойствия не нашел никто.
*Притворяйся, пока не получится – Fake it till you make it (англ). Алекс написала на крыше офисе «fake» – подделка
Глава 15. Тревожная ночь
Алекс
Костя заснул сразу. Он умел вырубаться, как по команде. Я ему завидовала. Путевые откровения о его жене потрясли меня до глубины души. Я долго осознавала сами слова и никак не могла понять ситуацию целиком. Отдельно взятая погибшая девушка совершенно не стыковалась с Костей, который сам был не очень живой, но похоронил жену, общался с её родителями, не вышел в окно из-за чувства вины.
Что-что, а вина у Кости точно была прокачана до максималок. Я читала это в каждом его слове, в интонации, в глазах. Надеюсь, он прорабатывал с терапевтом эту тему. Да что там… уверена, что прорабатывал. Я старалась не жалеть его, но все равно сердце сжималось, саднило, и хотелось обнимать этого огромного раненого мужчину, защищать от боли и проклятых флэшбеков.
Я вспомнила похороны дедушки Германа, отца Марка и брата Алана. Он всегда занимал высокий пост, был важной персоной в дипломатических кругах. Его последний путь был похож на голливудские фильмы. Чёрные машины, чёрные зонты, чёрные костюмы мужчин и шикарные чёрные дизайнерские наряды женщин. Деда я знала мало, любила и того меньше. Он вроде пытался общаться с отцами, но с переменным успехом. Пару раз мы были в Ницце на очень скучном, шикарном, рождественском приёме. Он был очень похож на похороны.
У меня осталось ощущение, что скорбь и веселье всегда были для деда делом официальным. Я больше переживала за Марка и Алана. Отцы действительно тяжело переносили утрату. При этом вся организация и церемонии лежали на посольстве. Я не могла представить, как Костя занимался похоронами жены.
Как он смотрел в глаза её родителям? Была ли поддержка от его родных? Живы ли они вообще?
Как мало я знала о своём телохранителе. Никогда не была любопытной, даже наоборот. Постель вообще не повод для знакомства. Именно так я считала, когда лезла в кровать Кости в первый день. Но сейчас, на огромной гостиничной постели мне до зуда на кончиках пальцев хотелось знать о нем все.
Я не заметила, как он стал очень важным для меня человеком за несколько дней. Он сам знал обо мне больше, чем любой мой бывший. Он знал больше о Мани, чем моя семья. Родители вообще не спрашивали о ней. Только Клим лез с ногами в мою приватную жизнь. Его назойливость была даже приятной. А тактичные вопросы Кости вообще не вызывали раздражения и располагали к откровенности. Он не судил меня, ничего от меня не ждал, и это было так круто.
Я перевернулась на бок, лицом к Косте. Он спал на спине. Я
