Максим призадумался. Похоже, он понял, что его задумку реализовать будет нелегко.

– Ты стала очень легкомысленной, Яна.

Та в ответ беспечно рассмеялась.

– Отвечу банальностью: у меня был хороший учитель. Ты. Когда-то я тоже не предполагала, что ты непорядочный тип. Но все когда-нибудь выходит наружу, не находишь?

Прозвучал призыв поучаствовать в конкурсе, и Яна с задорной улыбкой тут же умчалась на эстраду. Конкурс оказался песенным. Взяв гитару, она с удовольствием исполнила несколько песен. Голос у нее был приятный, не хуже тех, что звучат с нынешней эстрады, и гости с удовольствием подпевали.

Максим молча смотрел на нее, темнее все больше и больше.

– Я и забыл, какая она красивая и обаятельная.

Даша квело поинтересовалась:

– Ты же приехал, чтобы ее вернуть?

Он кивнул.

– Не получится. Мама научилась прекрасно обходиться без тебя.

– Вижу. Головы мужикам крутит только так.

Чувствовалось, что ему хочется высказаться куда более крепкими словами, но присутствие дочери оказалось мощным сдерживающим фактором.

Даша заметила:

– Почему ты считаешь, что стоит тебе только свиснуть, и женщины выстраиваются у твоих ног, как дрессированные собачки в цирке? Ты только с такими и общаешься, чтоб самооценку поддерживать?

– Никто мне гадости не говорит, только ты! А еще родная дочь!

– Остальные боятся, а я не боюсь. К тому же я не говорю ничего такого, чего бы ты сам не знал. Ведь так?

– Так.

– Тогда чем ты недоволен?

– Одно дело знать это самому, приватно, так сказать, и другое дело, когда это говорится во всеуслышание.

За столиком сидели они вдвоем, соседи сбежали за другой столик, едва увидев нежданного гостя, поэтому «всеуслышание» было явным преувеличением. Но Даша не стала указывать отцу на это несоответствие. Он и без того чувствовал себя не в своей тарелке.

К нему подсел один из местных бизнесменов и завел деловой разговор. Максим едва вслушивался в его речь, лишь изредка покачивая головой. Но вот конкурс закончился и мать с заслуженной наградой вернулась за столик. Извинившись, бизнесмен ушел к себе, а Яна спросила у дочери:

– Ну, как?

– Эффектно, как всегда.

Отец неожиданно добавил:

– Я бы сказал: душевно.

Даша с Яной одновременно посмотрели на него и обе промолчали.

Зазвучала медленная музыка, и Максим предложил Яне:

– Потанцуем?

– Почему бы и нет? Я люблю танцевать.

Они поднялись и отправились на танцпол. Глядя на их слаженные движения, Даша вспомнила, как мать говорила, что до ее рождения они даже ходили в танцевальную студию, оба любили танцевать.

Она посмотрела на юбиляра. Павел Анатольевич с напряжением следил за танцующей парой. Понятно, боится скандала. Мама слишком вспыльчива, чтобы при случае отказать себе в удовольствии съездить папаше по физиономии. Даша не раз слышала от матери подобные обещания, когда они читали в желтой прессе о его очередных похождениях. А вот как отец отреагирует на подобное с ним обращение, оставалось только гадать.

Она тоже с опаской посмотрела на родителей. Нет, вроде ничего такого не предвидится. Танцуют, о чем-то спокойно переговариваясь. К Даше подошел один из смутно знакомых мужчин, и она согласилась с ним потанцевать.

– Ты не помнишь меня?

– Что-то знакомое в лице есть, но имени не помню.

– Я одноклассник Демида. Мы иногда встречались, когда ты приезжала погостить. Я Владимир.

– Это было так давно. А, это ты в то время обзывал меня тупой москвичкой!

Он сконфуженно засмеялся.

– Было дело. Но это от зависти. Мне в те времена ужасно хотелось жить в Москве.

– А сейчас?

– А я там жил. Несколько лет, пока учился. Ужасно неприятный город. Аура у него такая… недоброжелательная, мягко говоря.

Даша кивнула.

– Да, там надо родиться, чтобы считать Москву родным городом.

– Ну да не будем о ней. Ты замужем?

– И почему замужество считается высшей ступенью в карьере женщины?

– Не замужем, значит. И не была?

– Нет. Что-то не хочется. – И она невольно перевела взгляд на танцующих неподалеку родителей.

Проследив за ее взглядом, Константин заметил:

– Боишься, что получится так же, как у них? Но ведь волков бояться – в лес не ходить. Все нужно делать вовремя.

– Знаешь, я не люблю доморощенных психологов.

– Извини. Я понимаю, это у тебя любимая мозоль. Но даже и парня нет?

Даша вспомнила об Артеме. Есть он у нее или нет?

– Сложный вопрос.

– Понятно, боишься. Не рассердишься, если дам еще один доморощенный совет? Не попробовав, не узнаешь. Хотя моя жена тоже была изрядной трусихой. Вон она, танцует с твоим братом.

Даша повернула голову направо и встретилась взглядом с красивой молодой женщиной. Та сконфуженно ей улыбнулась и принялась о чем-то говорить с Демидом.

– Вот. Если бы не моя настойчивость, то у нас ничего бы не было. А так мы женаты и счастливы.

– Значит, ты большая редкость. В наше время мужики сидят и ждут, когда же их охмурят.

Константин хмуро согласился.

– Это точно. Бабы стали как мужики, а мужики как бабы. А все феминизация.

– Думаю, что равенство полов здесь ни при чем. На западе такого нет, хотя там равенство существует де-факто, а не декларировано, как у нас. Просто мужской генофонд в России практически уничтожен. Ведь всех, кто поумнее или энергичнее, большевики уничтожали. И главным образом мужчин. В Европе женский генофонд подорван охотой на ведьм в средние века, а в России мужская элита почти полностью уничтожена за последние сто лет. Отбор шел по регрессивному признаку, поэтому и мужики у нас слабые, все норовят за женской спиной спрятаться.

Константин изумленно посмотрел на нее.

– Возможно. Слушай, я в таком разрезе об этой проблеме не думал.

Танец закончился, они пошли к столику Даши. Константин поздоровался с ее родителями и ушел, а Даша села на свое место, чувствуя неожиданную подавленность. Ее задели слова, что все нужно делать вовремя? Но у каждого свое время.

Из задумчивости ее вырвал слишком оживленный голос матери:

– Даша, представляешь, Максим приглашает нас с тобой к себе погостить!

Дочь внимательно посмотрела на мать. Та была раздражена, но тщательно скрывала это. Но два горящих пятна на щеках не скроешь. Хотя можно объяснить это возбуждением и быстрым движением, но Даша знала, что для Яны подобные вечеринки норма жизни. И ни на одной из них она не видела ее столь взбудораженной.