Этим утром такой вопрос звучал в голове каждого солдата нашей армии. Ну, почти каждого. Баронские дружинники, судя по всему, едой были худо-бедно, но обеспечены. Вон, например, здоровяк в кольчуге что-то жует. И сильно сомневаюсь, что едой ему служит местная тварь, которую он поймал и решился съесть с голодухи.

— Похоже, жратва только у баронских осталась, — так же мрачно ответил я. — Может, Молин чего-то раздобудет?

Молин ушел куда-то, едва проснувшись. Продрав глаза, он прислушался к недовольному ворчанью своего желудка, встал и, бросив что-то насчет того, что попытается разузнать последние новости, исчез. А меня вот никуда не тянуло. Думаю, здесь везде не лучше — не надо и идти никуда. А туда, где лучше, меня попросту не пустят. Вот к баронским, например…

— А где он, кстати? — Ламил, оказывается, до сих пор не замечал отсутствия одного из солдат своего десятка.

— Пошел новости узнать, — пояснил я, — может, заодно и едой где-то разживется.

Вместо ответа, десятник снял с сапога какую-то длинную многоножку, посмотрел какое-то время на извивающееся в пальцах насекомое, а потом, разорвав ее пополам, бросил на землю.

— Отдыхаете? — Из-за дерева показался Лосик.

— Отдыхаем! — Я сплюнул под ноги и зло уставился на того, кто привел нас в роту. На того, из-за которого мы оказались в той ситуации, когда оставаться в родном городе стало невозможно, и из-за которого мы в итоге очутились неведомо где.

— Что-то ты, Алин, невеселый, — подмигнул Лосик, сделав вид, что не понимает причину моей злости.

— А чему радоваться? — спросил я. — Тому, что не сожрали? Так ведь если я сам кого-то не сожру в ближайшее время, то разницы никакой.

— Пожрешь, не переживай! — Наемник хлопнул меня по плечу и подмигнул. — Мы здесь еще по меньшей мере полдня просидим. Командиры наши распорядились отправить отряд на охоту…

— Сейчас на охоту отряд отправят, — откуда-то вынырнул Молин и, поздоровавшись с Лосиком, присел рядом со мной. — Будет нам жратва!

— Знаем уже, — огорчил друга Баин. — Лосик рассказал.

— Ну вот… — Молин явно огорчился. — А о баронских рассказал?

— А что насчет баронских? — заинтересовался Лосик.

— О, там такая история! — Молин прямо раздулся от важности и замолчал, делая вид, что устраивается поудобнее.

— Да не тяни ты! — поморщился Ламил. — Говори давай. А не то будешь у меня всю следующую ночь на часах стоять.

— В общем, дело такое. Собрались наши капитаны и пошли к баронам, — начал Молин. — Там кто-то из наших поблизости был, все слышал да рассказал потом.

— Да говори же наконец, в чем там дело! — гаркнул Баин.

— Так я и рассказываю. — Молин сделал вид, что обиделся, но продолжил: — Потребовали капитаны у баронов, чтобы все припасы, какие есть, в общий котел скинули. Наши-то голодают, а баронские, сами видите, жрут себе.

— И что бароны? — Я чуть подался вперед. — Согласились?

— Какое там! — махнул рукой Молин. — Там, говорят, такой ор поднялся, что даже пауки с деревьев посыпались! Бароны говорят, мол, не будут они кормить быдло, которое по глупости сожрало или растеряло все, что было.

— Вот сволочи! — Глаза Лосика зло сверкнули, и он переглянулся с Ламилом. Судя по лицу десятника, добра жадным баронам он тоже не желал.

— А что капитаны? — одновременно спросил молчавший до этого Стон.

— А капитаны пригрозили, что если бароны не выполнят их требования, то наемники отделяются от армии и бароны могут идти хоть к эльфам в пасть, хоть к гномам в зад. Так и сказали!

— Но это же мятеж… — проблеял Навин.

— А тебе впервой? — оборвал его Ретон. — Небось как в Жилло бунтовал, то не рассуждал: мятеж это или нет.

— Давно пора! — поддержал я слова капитанов. — А то как заросли рубить — так мы впереди, а как пожрать — так сразу тупое быдло…

— Так что бароны ответили? — Ламил, как, кстати, и Лосик, не отрываясь, смотрел на Молина. Опыта в таких делах у них побольше — чуют, старые вояки, чем все это пахнет.

— Бароны тоже, как этот вот, — Молин указал на Навина, — обвинили капитанов в мятеже. Грозили Императором, говорили, что по договору роты находятся под их командованием… А капитаны в ответ сказали, что дохнуть с голоду их люди не нанимались и что договор не предполагал вообще всю ту задницу, в которой мы оказались.

— И чем все закончилось? — спросил Ламил.

— Сдались бароны! — Молин хлопнул рукой по земле, размазав какого-то жука. — Побоялись небось одни остаться! Так что сейчас баронские будут отдавать свои припасы! А еще, теперь все одинаково будут работать — что наши, что баронские. Вот такие новости.

Пусть бароны и сдались, но их дружинники, после того как получили соответствующие указания, довольными не выглядели. Припасы, конечно, отдавали, но исходящая от них ругань при этом, казалось, сгустила сам воздух вокруг. Кое-где дошло даже до драки, но особо строптивых быстро успокаивали специально созданные для реквизиции продовольствия отряды наемников. Хвала Дарену, обошлось без кровопролития. А несколько выбитых зубов — не в счет. Зато теперь все в равных условиях. Все одинаково голодные, пока не вернутся с добычей охотники, и все будут махать мечами, расчищая путь, одинаково. И теперь армия еще заметнее, чем до того, разделилась на два лагеря.

На этом месте мы задержались на целые сутки. Полдня, о которых говорил Лосик, оказалось явно недостаточно, чтобы накормить всю армию. Даже учитывая, что на охоту отправилось больше сотни человек — почитай, целая рота. То и дело небольшие группы в поисках добычи исчезали в зарослях или возвращались из джунглей, принося туши необычных птиц и животных. Добыча тут же распределялась между ротами и дружинами. Нам, не занятым охотой, особо отдохнуть тоже не удалось. Как только, следуя указаниям специально назначенных людей, возле нашего десятка оставляли очередную тушу, тут же звучал приказ Ламила разделать добычу. Вскоре вдобавок к соку растений, который мы так и не удосужились смыть с себя, мы, на радость всех окрестных насекомых, оказались покрыты еще и кровью разделываемых животных.

— Алин, ты видел когда-нибудь такую птицу? — Молин, рассматривая, вертел в руках очередную тушу, которую ему было поручено ощипать. — Здоровенная какая… И перья зеленые!

— Засунь ее себе… — пропыхтел я, пытаясь снять шкуру с другой туши. Работа, скажу я вам… Особенно если учесть, что никогда в жизни мне не приходилось еще заниматься подобными вещами.

Я, весь измазанный в крови, кромсал проклятую тушу ножом, просто срезая куски шкуры и отбрасывая их в сторону, и уже совсем не рад был перспективе поесть. А сволочная тварь, даже мертвой издевающаяся надо мной, казалось, еще и ехидно улыбается своей клыкастой пастью.

— Ты что, идиот, делаешь?!!

Мощный подзатыльник чуть не отправил меня на землю.