— Странная скала… — Молин догадался расчистить участок впереди себя и провел рукой по обнаженному камню. — Смотрите, какая гладкая — будто отполированная!

Я последовал примеру товарища. Несколькими ударами срубил мешавшие лианы, вытоптал небольшой кустарник и вскоре тоже добрался до камня. Черный, будто сама ночь, и, действительно, гладкий настолько, что даже на взгляд кажется скользким. Я провел рукой по камню — гладкий, да. Но не скользкий. И еще одно — на поверхности самого камня ничего не растет. Странно… Я уже давно приметил, что в здешних джунглях растительность цепляется буквально за все, за что только возможно уцепиться. Любая неровность, даже шершавая кора деревьев, служит пристанищем для какой-нибудь жизни. Здесь же — абсолютно гладкий, чистый камень. А вся растительность, прежде скрывавшая его от глаз, свешивается откуда-то сверху. Я внимательно следил, чтобы на меня не свалилась какая-нибудь гадость. Нет, все равно из-за этих паскудных листьев и лиан ничего не видно. Расчистил еще один участок скалы. Во все стороны летели обрубки лиан, ошметки листьев, брызги сока и всякий мелкий мусор, то и дело меч скрежетал по камню. Расчищенный участок становился все больше и больше. Вот упала вниз очередная, змеившаяся по скале лиана… Смахнув пот со лба, я отошел на шаг назад. Камень, камень, камень… Черный, будто сама тьма… Ни щели, ни царапинки… Гладкая черная стена, отвесно поднимающаяся вверх…

— Проход… — долетело до меня еле слышное слово.

Какой проход? Кто-то наконец догадался послать людей в обе стороны вдоль возникшей на нашем пути преграды. Но почему «проход»? Именно «проход», а не конец скалы?

— Ламил, берешь свой десяток и обследуешь… — услышал я.

— Строиться! — Ламил кивнул Седому и, повернувшись к нам, захлопал в ладони. — Живее, живее!

Я бросился к остальным, уже успевшим образовать какое-то подобие шеренги. Юркнув на свое место рядом с Молином, я застыл и весь обратился в слух. Ламил прошелся вдоль строя. Сзади долетал похожий на жужжание насекомых гул голосов остальной армии.

— Идем на разведку, — коротко объяснил нам задачу десятник. — За мной!

Ламил повел нас куда-то вправо, в ту сторону, где текли воды реки. Далеко идти не пришлось — искомый проход обнаружился уже через несколько мгновений. Действительно проход. В зарослях, опутавших камень, была прорублена внушительная дыра, которая, впрочем, лишь намечала контуры прохода. Рядом стояли и те, кому принадлежала честь найти проход в этой скале, — трое наемников рассматривали что-то, невидимое нам пока, и негромко обсуждали увиденное. Честь открытия прохода принадлежала-то им, а вот честь его исследовать… Я вспомнил крабов, потом заросшую мхом поляну, которая стала последним пристанищем для нескольких десятков людей, и подумал, что с удовольствием поменялся бы местами с этими тремя. Нашли проход — пусть сами его и исследуют!

— Чего нас-то погнали… — Судя по всему, в голове Молина бродили те же мысли, что и в моей. — Пусть бы эти шли…

— А как же приключения? — ухмыльнулся Баин. — Ты же сам всегда рвешься вперед. Как тогда, на пляже…

— Смотря какое приключение, — ответил Молин. — Что здесь можно найти, кроме пауков или еще какой гадости?

— Сейчас увидим… — сказал я.

— Вы там болтать будете? Нам вас подождать? — Окрик десятника прервал нашу беседу. Ожегши нас взглядом и сплюнув, Ламил подошел к по-прежнему спорящей о чем-то троице. — Что там такое?

— Сам посмотри. — Один из троих, самый старший, чуть посторонился и указал на что-то нашему десятнику.

— И что? — Ламил наклонился вперед. — Что тут такого?

— А то, что это не скала… — пояснил тот же наемник, но его перебил другой — тощий, нескладный парень, лицо которого напоминало цветом свеклу.

— Зимик говорит, что это стена какая-то или еще что-то вроде того. — По тону парня было понятно, что он не только не разделяет мнение Зимика, но и откровенно потешается над ним. — Говорит, что эта скала сделана человеческими руками…

— Или нечеловеческими, — пробормотал Зимик. — Ты посмотри, Ламил, какой угол. Ты где-то видел такие ровные линии? Нерукотворные?

Ламил наклонился еще ниже, провел по чему-то рукой. Нам все еще не было видно предмета спора — лишь четыре спины, загораживающие его.

— Что они там нашли? — прошептал Молин, вытягивая шею и пытаясь хоть что-то разглядеть.

— Дарен его знает… — так же шепотом ответил Баин.

— Дарен его знает… — эхом повторил последние слова моего друга десятник. — Сейчас пойдем и посмотрим. С нами не хотите?

— Не в этот раз, — рассмеялся Зимик. — Вот если бабу там найдете или золотишко — тогда зови.

Ламил рассмеялся в ответ, хлопнул наемника по спине и вернулся к нам.

— Вперед!

Те трое, которые этот проход обнаружили, расчистили его лишь настолько, насколько требовалось, чтобы определить, что это именно проход, а не какое-то углубление в камне. Только узкий проход был свободен от зарослей, а дальше начиналась обычная для этих мест мешанина растений. Мы шли, на всякий случай выставив вперед щиты. И снова рубили, рубили… По мере того как мы углублялись, становилось темнее. Дневной свет (если полумрак, царящий в джунглях, можно считать светом), падающий сзади, бросал на стену растений перед нами тени, которые изгибались вслед за самими растениями. Пять шагов, десять… Вот мы уже в тоннеле из обрубков лиан, ветвей, листьев всех форм и размеров.

— Господин десятник, — Ретон остановился, — может за факелами послать? Скоро вообще ничего не будет видно.

Предложение было принято. Мы чуть отдохнули, пока Ретон, расплачиваясь за инициативу, бегал за факелами. Снова принялись за работу. Мы прошли еще пятнадцать шагов. Дневной свет сзади уже практически не был виден. Удар… К красноватому отсвету огней факелов присоединились зеленоватые, из-за множества растений, лучи дневного света. Еле заметные, но…

— Просвет! — выдохнул Ламил, и мы с удвоенной силой вгрызлись в заросли.

Последние взмахи мечей, и мы стоим по другую сторону скалы. Не скалы… Я посмотрел назад — препятствие, сквозь которое мы только что прошли, тянулось насколько проникал взгляд. А проникал он, в отличие от зарослей по другую сторону, далеко. Растительность здесь была гораздо реже, чем в остальных джунглях. Я посмотрел вверх — плотный, но все же зияющий дырами полог из лиан стоял между мной и чистым, голубым небом. Сзади тянулась ровная, если не считать зеленых наростов лиан и порубленного нами тоннеля, стена. Влево она уходила, казалось, в бесконечность, скрываясь в сером сумраке теней. Почему-то я был уверен, что, если расчистить здесь, как по ту сторону, участок, то откроется все тот же камень — непроницаемо-черный и гладкий. Справа, сквозь просветы в зарослях, поблескивали под редкими солнечными лучами зеленоватые воды реки. А впереди… Впереди возвышались огромные, покрытые вязью растений холмы. И сквозь сетку лиан просматривался все тот же черный камень.