class="p1">Но покончить с ним я не успел — так медленно растворялась дымная защита, что за это время ко мне успел подскочить еще один троттлист и попытался ухватить за плечо, чтобы отбросить от своего подельника.

Я снова вскрыл пространство и буквально провалился в Изнанку, упав назад, на спину. Перекатился по ледяной земле, вскочил на ноги, перебежал за спину новой цели и снова вышел в реальный мир, ломая уже третью по счету печать.

Троттлист даже не понял, куда я исчез — так и стоял на одном месте, крутя головой по сторонам, пока с него не сползли последние полотнища дыма. А потом его голова отделилась от тела и с чавканьем сползла на асфальт, а из рассеченных артерий коротким толчком плеснуло кровью.

Я перевел взгляд на недобитого троттлиста, который уже понял, что приговор ему вынесен и подписан. Его больше не защищала неуязвимая, как он считал, броня, и он медленно попятился, подняв перед собой руки и словно пытаясь отгородиться ими. Я замахнулся, чтобы метнуть в него нож…

И тут же развернулся, метая его в другую сторону — туда, где на границе поля зрения мелькнул еще один черный силуэт, несущийся на меня, как паровоз!

Нож мелькнул в воздухе и попал в пожарный гидрант, в который я и целился — вскрыть пространство я не успевал, а сделать что-то, как-то остановить или хотя бы замедлить несущегося на меня троттлиста было необходимо.

Клинок срезал соединительный фитинг, и вода с мощным напором ударила в троттлиста, сбивая его с ног.

Так-то, тварь, у тебя, может, и крутой магический доспех, но весить больше от этого ты не стал, и мощный поток тебя собьет с ног так же легко, как и простого человека!

Противника снесло, как щепку, протащило по асфальту, окатило водой с ног до головы. Он даже не успел ничего предпринять.

Я шевельнул пальцами, возвращая в них нож, и не спеша подошел к упавшему троттлисту. Коротким ударом ноги подбил руки, которыми он пытался упереться в асфальт, наступил на спину, наклонился и сломал печать, после чего коротким ударом ножа прервал жизненный путь человека, что выбрал не ту сторону.

Он был последний. Или, вернее, предпоследний, если вспомнить того, кто остался без брони, но все еще — с жизнью. Я обернулся и нашел его глазами. Тот убегал прочь, что есть сил, чуть ли не спотыкаясь на ходу.

С одной стороны хотелось дать ему уйти, чтобы он донес до Вальтора, что со мной шутки плохи. С другой стороны, зная Вальтора, нетрудно было предположить, что именно это и распалит его интерес к моей персоне еще сильнее.

Не знаю, чем я его вообще заслужил, особенно если учесть, что он не знает, просто не может, не способен знать, кем я являюсь на самом деле… Но этот интерес есть. И подогревать его еще больше — не в моих интересах. Не сейчас, когда я чуть сильнее новорожденного крысенка.

Поэтому я снова вспорол пространство и через морозилку Изнанки неспешным шагом перекрыл расстояние, что разделяло меня и троттлиста, застывшего прямо в воздухе на середине шага.

Пройдя чуть вперед, чтобы он меня не сбил, я вышел в реальность и оказался в трех метрах от противника. Затем вытянул перед собой нож и просто подождал, когда враг сам на него налетит.

Но почему-то этого не произошло. Троттлист каким-то невероятным образом умудрился моментально погасить инерцию, остановившись почти на месте, затравленно посмотрел на меня, а потом бросился в сторону, к невысоким кустам, что росли на газоне.

Я уже размахнулся, чтобы метнуть ему в спину нож (опять!), но он внезапно присел у кустов, а когда снова выпрямился и развернулся, оказалось, что у него в удушающем захвате — девушка! Молодая девушка в красном платье, с волосами, прилипшими к губам, и совершенно потерянным взглядом. Видимо, одна из гражданских, что не успела или не додумалась покинуть опасный сектор, когда началась заварушка.

— Не смей! — заорал троттлист, прижимая к себе девушку. — Только двинься, и я раздавлю ее!

Он держал ее в опасном захвате, в котором действительно раздавить трахею — это просто напрячь мышцы.

Девушка вцепилась пальцами в его руку, силясь отодвинуть ее от шеи и освободиться, но смогла лишь оцарапать его короткими ногтями, что даже ссадин не оставляли. На её лице застыл испуг, губы дрожали, ноги подгибались.

— Не подходи! — продолжил угрожать троттлист, пятясь назад. — Я ее убью, клянусь!

Я замер, все так же держа нож над головой и внимательно следя за ним. Троттлист все отступал и отступал, ежесекундно оглядываясь через плечо, чтобы не споткнуться.

— Я уйду отсюда и только потом отпущу ее! — орал он в перерыве межде взглядами за спину. — Понял меня⁈ Ты понял⁈

Я, конечно, понял. Но позволить ему уйти, конечно, не собирался.

Поэтому, когда он в очередной раз глянул себе за спину, я опустил руку с ножом. Но не метнул его, как планировал изначально, а раскрыл проход в Изнанку.

Метать нож было слишком рискованно — даже попадание прямо в мозг и почти мгновенная смерть все равно были бы опасны для заложницы. Короткий спазм, который при смерти произойдет с вероятностью почти сто процентов, — и ее гортань раздавлена в крошево…

А у меня нет маны, чтобы ее вылечить. А значит, она умрет раньше, чем приедут доктора, и даже раньше, чем ей вообще будет оказана какая-то помощь. Поэтому первоначальная цель немного сместилась. Этот человек, конечно же, умрет в любом случае. Но потом.

Я вышел из Изнанки у него за спиной, занося нож для удара. Все еще глядящие за спину глаза удивленно расширились, когда в поле зрения попал я. Конечно, он не ожидал меня здесь увидеть.

Троттлист все же споткнулся, одновременно зажимая захват на шее пискнувшей девушки…

Но его рука уже не принадлежала телу, а существовала отдельно от него. Нож ударил снизу вверх, отсекая плечевой сустав ровно, как циркулярная пила, и останавливаясь точно тогда, когда под лезвие уже должна была попасть заложница.

Согнувшаяся в судорожном спазме конечность упала на асфальт, заливая все вокруг кровью. Я же шагнул вперед, отталкивая отчаянно вопящую девушку от троттлиста, после чего лишил его еще и головы.

Теперь точно все. Я убил всех, кого мог, и спас всех, кого мог. Неплохо для новорожденного крысенка, надо сказать.

Крики и вопли перепуганных людей заполонили улицу, они нарастали отовсюду и вызывали ещё большую панику, распространяя её всё дальше и дальше. Казалось, что весь город за секунды встал на уши и теперь не скоро успокоится и вернётся в привычное русло.

Где-то вдалеке раздался едва слышный переливчатый вой сирен, и я выругался — кто-то уже вызвал полицию, чтоб их! Почему всегда кому-то надо вызвать полицию⁈ Теперь придется отвечать на всякие вопросы, заполнять всякие бумажки… Если только не свалить отсюда раньше, чем доберутся машины с мигалками.

Надо быстро отыскать Ванессу и валить отсюда нахрен!

Но когда я посмотрел на главный вход здания, оказалось, что Ванесса уже снаружи. Стоит у самых дверей и огромными глазами, приоткрыв рот, таращится на меня. Она была в таком шоке, что не могла ни пошевелиться, ни выдавить ни слова. Стояла побледневшая до мучного цвета, будто примороженная. Это был ступор, потрясение — да такое, которое так просто не пережить и не забыть.

Кажется, Ванесса даже не поверила, что видит сейчас именно меня, а не кого-то другого. Возможно, в её представлении я всё же был не таким крутым бойцом и магом, чтобы прикончить сразу столько троттлистов, да ещё и особо кровавым способом. Наверняка, если сейчас обернуться и посмотреть на их мёртвые тела, зрелище будет малоприятное. К тому же, ко мне останется куча вопросов.

Я быстро поднялся к Ванессе на крыльцо, но она лишь проводила меня взглядом, и только когда я оказался рядом, наконец смогла хоть что-то произнести.

— Ты… не понимаю, Марк… — прошептала девушка, глядя на меня испуганными глазами. Её руки дрожали, а в глазах стоял непередаваемый ужас. — Их всех… до единого… Марк, как ты… Ка-а-ак⁈

— Потом! — прошипел я сквозь зубы, хватая ее за руку. — Ну! Давай же, уходим отсюда скорей! Не хватало нам еще с полицией тут объясняться! Ви, ты меня вообще слышишь⁈ Идти сможешь? Или тебя понести?

— Я видела… видела это своими глазами… Марк… — снова зашептала Ванесса, качая головой и никак не в состоянии прийти в себя. — Как ты смог такое совершить? Как ты это сделал?.. Марк… объясни мне…

— Всё потом! — Я дернул ее за руку. — Ви, приди в себя! Потом все расскажу, а сейчас надо уходить отсюда раньше, чем полиция подвалит!