Я медленно повернула голову и увидела Алессандро, склонившегося надо мной. Влажной тряпкой он провел по моему лицу. Моя голова, судя по всему, покоилась у него на коленях, в то время как тело лежало на дне лодки. Я попыталась оглядеться, но Алессандро не дал мне этого сделать: он придержал мою голову и еще раз попросил не двигаться.

– Нам удалось сбежать от них? – спросила я.

– Да. Сейчас мы в безопасности. Не волнуйся, – сказал он.

– А где остальные? Что с ними? – кое-как выдавила я из себя. На грудь, казалось, давило несколько тонн, так тяжело мне давалось дышать и говорить.

– Все хорошо. Не беспокойся. Скоро мы причалим, и я отвезу тебя к врачу. А сейчас отдохни, – сказал Алессандро и бережно переложил мою голову со своих колен на что-то мягкое. Я смогла повернуть шею и увидеть Измира, лежащего рядом со мной. Он был жив – его грудь вздымалась, но находился он без сознания. «Где же Диана? Я же видела, как Измир нес ее», – думала я. Но у меня не хватало сил, чтобы привстать и оглядеть другой конец лодки. Я услышала мерные всплески волн и поняла, что Алессандро гребет веслами. Спокойное покачивание лодки убаюкивало меня.

Нас сильно тряхнуло, и я ударилась о борт лодки, от чего тут же проснулась. Уже совсем рассвело, и, судя по темным кучевым облакам, скоро должен был пойти дождь. На этот раз я почувствовала, что у меня найдутся силы сесть. Руками я ухватилась за борт лодки и, набрав воздуха в легкие, села. Боль в груди стала невыносимой, но сознания я не потеряла.

– Что ты делаешь? Тебе нельзя двигаться, – Алессандро хотел отцепить мои руки от борта, но я не дала ему этого сделать.

– Скажи мне, она мертва, да? – спросила я, глядя ему в глаза.

– Да, – ответил Алессандро и посмотрел в противоположный край лодки. Там, свернувшись в клубок, словно котенок, лежала Диана с закрытыми глазами. Лицо ее было бледным, как снег. Ее ночная рубашка, в которой она бежала по лесу, вся пропиталась кровью.

– О Господи, Алессандро, – прохрипела я и прижалась к его груди, захлебываясь рыданиями.

– Тише, тише. Все будет хорошо, – говорил он, поглаживая меня по голове.

– А остальные? Что с ними? – наконец смогла спросить я.

– Измир тяжело ранен, но, думаю, он поправится. Ясмин и Гордий оторвались от нас. И где они сейчас, я не знаю, – сказал он.

Мне не хотелось, чтобы Алессандро отпускал меня, но он все же сделал это.

– Я перенесу тебя на берег, – сказал он и осторожно приподнял меня. Я опустила голову и увидела, что и моя сорочка в крови. Кровавое пятно тянулось от груди к животу.

– Я сильно ранена? – спросила я.

– Все образумится, – только и сказал Алессандро, перешагнув со мной через борт лодки. Вскоре я уже лежала на каменистом берегу. От холода меня начало трясти.

– Я перенесу Измира и Диану, и тогда накрою тебя чем-нибудь, – сказал Алессандро.

Несмотря на рану и боль в груди, здравый рассудок вроде бы вернулся ко мне. Я поняла, что у нас почти нет шансов на спасение, ведь мы находились в лесу, помощи ждать неоткуда. Да и нас должны были найти, а идти дальше мы не могли. Эта мысль даже слегка обрадовала меня, ведь тогда я останусь рядом с сестрой. Навсегда.

Тем временем Алессандро положил рядом со мной Измира и укрыл меня своим плащом. Измир застонал и приоткрыл глаза.

– Что с Дианой? – спросил он.

– Ты как? Давай осмотрю твою рану, – сказал Алессандро и потянулся к рубашке Измира, но тот отвел его руку в сторону и посмотрел ему в глаза.

– Она умерла, – ответил Алессандро.

Измир зажмурился, но через мгновение открыл глаза и прохрипел:

– Я убью их. Каждого.

– Я знаю. Мы сделаем это вместе, – сказал Алессандро и все же расстегнул ворот рубашки Измира. Пуля угодила ему в предплечье. Сама по себе рана выглядела несмертельной, но он потерял много крови.

Потом Алессандро подошел ко мне и, посмотрев на меня, спросил:

– Можно?

Я кивнула в ответ. Тогда он осторожно развязал ленту, которой завязывалась горловина моей сорочки, и почти что полностью оголил мою грудь.

Я не хотела опускать глаза вниз, боясь увидеть разорванную плоть и кровоточащую рану, поэтому смотрела все это время на Алессандро, но вдруг выражение его лица изменилось. Он глядел на мою грудь с недоумением, без ужаса и страха.

Я медленно опустила голову и поняла, чему так удивился цыган.

Меня ранили на пару дюймов ниже правой ключицы. Все было в запекшейся крови, но сама ранка оказалась совсем крошечной и больше не кровоточила. Но самое странное заключалось в том, что из нее торчало что-то серебристое. Как будто кто-то вставил туда затычку, чтобы остановить кровь.

– Я попробую вытащить, – сказал Алессандро и, не дождавшись моего ответа, осторожно притронулся к металлическому кусочку, – сейчас, потерпи немного, – и он проник пальцами в мою рану.

Я закусила губу от невыносимой боли и почувствовала, что прокусила ее.

– Готово, – услышала я откуда-то издалека голос Алессандро. – Удивительно, ведь пуля должна была пройти гораздо дальше, но твое тело, словно не пропустило ее или вытолкнуло позже наружу, – говорил Алессандро, рассматривая лежавшую на ладони окровавленную пулю, которую он только что достал у меня из груди.

– Надо промыть и прижечь рану. У меня осталось немного воды и рома, сейчас… – но тут Алессандро замолчал на полуслове.

То место, откуда он вытащил пулю, горело огнем и без прижигания. Мне хотелось расчесать рану, пусть даже я бы разорвала ее. Я уже поднесла руку к груди, но вовремя остановилась, посмотрев на рану. Кожа на месте разрыва стягивалась, и рана уменьшалась с каждой секундой. Через минуту она исчезла вообще, о ней ничего не напоминало. Разве что запекшаяся кровь.

– Это… удивительно, – сказал Алессандро, но в голосе его звучал страх, – значит, это все же правда.

– Что правда? – тихо спросила я. На меня постепенно наваливались какая-то тяжесть и сонливость. Я уже не могла контролировать свое тело и даже поворачивать голову.

– То, что говорили в таборе, и то, что говорил Джером. Ты особенная, ты… – дальше я уже ничего не слышала. Мои глаза закрылись, и я погрузилась в сон. Долгий, глубокий и спокойный.

* * *

– Ты меня слышишь? – Алессандро легко похлопал по моим щекам, и я наконец-то очнулась.

– Думаю, что ты должна попрощаться с… – он замялся, но тут же продолжил, – с сестрой.

Я в недоумении посмотрела на него.

– Попрощаться? – переспросила я.

– Да. Мы похороним ее здесь. Я приготовил для нее место. Мы не сможем двигаться дальше и нести ее.

– Но ведь родители должны попрощаться с ней, – слезы сами собой потекли по моим щекам, – и она так любила свой дом. Ей бы хотелось покоиться там, а не здесь, в этом незнакомом лесу.