Не знаю, куда подевался мой здравый смысл, но я обвила его ногами, подставляя губы для поцелуев. Все чувства были напряжены до предела и невероятно остры. Растворяясь в невероятном чувстве единения, я несколько раз достигла вершины, прежде чем потеряла способность что-либо чувствовать.

– Шелани, – услышала я его слова, приходя в себя, а его губы опять скользили по моему телу. – Шелани, – шептал он, и это меня отрезвило. Во мне начало подниматься знакомое чувство протеста и отрицания этого факта. Реальность произошедшего навалилась на меня, и я задохнулась, осознав наконец, что натворила. Мы были в моей комнате, и я не представляла, как в ней оказалась, последнее, что я помнила, это как заснула перед телевизором. Я начала дрожать, и Воран тут же притянул меня к себе, почувствовав это, но дрожь лишь усилилась. Не знаю, что это было: то ли нервная реакция, то ли реакция на его прикосновения. «Вопрос: куда она ранее подевалась?!» – хотела узнать я. Воран прижимал меня к себе с каким-то отчаянием, а я дрожала так, что у меня начали стучать зубы.

– Отпусти, – прохрипела я, пытаясь вырваться из его объятий, но он не отпускал меня. В панике я начала извиваться, и он разжал руки. Я тут же слетела с кровати и бросилась вон из спальни. Залетев в ванную комнату, я закрылась в душевой кабине и включила воду. Меня колотило, и я сделала ее обжигающей. Ноги меня не держали, и я тихо сползла по стеночке, схватившись за голову. «Что же я наделала! – корила я себя. – Как можно быть такой идиоткой? Неужели мне мало первого раза?» На Зеймахе он все решил за меня, не считаясь и даже не поставив в известность. И я опять разрешила ему приблизиться к себе?! От разочарования у меня в глазах закипели злые слезы.

– Кристина! – услышала я его голос и сжалась. Черт, я так быстро бежала, что не закрыла дверь. Через мгновение возник он и открыл дверь душевой.

– Не подходи! – воскликнула я.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросил он.

Я обхватила себя руками, стараясь спрятаться от его взгляда.

– Выйди! – потребовала я. У меня не было сил видеть его и что-либо объяснять.

– Ну уж нет! – зарычал он и зашел в душевую, тут же зашипев от горячей воды. Быстро сделав ее теплой, он присел напротив меня, коснувшись коленями. Я тут же подобралась, просто вжимаясь в стену.

– Да что с тобой? – отчаянно воскликнул он. Воран протянул руку, чтобы коснуться меня, но я отшатнулась, и она бессильно упала.

– Выйди! – безнадежно повторила свою просьбу я, закрыв лицо ладонями, чтобы он не видел моих слез и чтобы не видеть его обнаженным.

– Ты можешь сказать, что не так? – тихо спросил он.

– Воран, уходи.

– Ответь! – потребовал он.

– Да все не так! – закричала я, вскинув голову. – Ты не видишь, меня трясет, а тут мало места. Уходи! – Зарычав, как раненый зверь, он встал и наконец-то вышел, оставив меня одну. Я облегченно привалилась к стене, растеряв последние силы.

* * *

Воран мерил шагами гостиную, чувствуя себя как в клетке. Он бы с радостью завыл от отчаяния, как дикий зверь. Он вспомнил лицо шелани, залитое слезами, и его кулаки сжались. Она его с ума сведет!

Он увлеченно досматривал финал фильма, когда заметил, что шелани уснула. Он залюбовался ее лицом, забыв обо всем. Во сне она расслабилась, ее тонкие черты притягивали его, а чуть приоткрытые губы молили о поцелуе. Сколько раз он будил ее поцелуями на Зеймахе, просыпаясь среди ночи и видя, как она доверчиво лежит рядом.

Ее бирюзовая шелковая пижама сводила его с ума. Она была свободного покроя и застегнута на все пуговицы, но при малейшем движении облегала ее тело так, что у него учащался пульс. Хорошо хоть, она об этом не догадывалась, иначе бы не ходила при нем так спокойно. Она упорно отрицала притяжение между ними, и он не знал, насколько хватит его терпения. Тяжело вздохнув, он выключил телевизор. Осторожно подхватив на руки драгоценную ношу, он понес ее в постель.

Воран долго принимал душ, в конце сделав его холоднее, чем хотелось, прежде чем вернуться в спальню. Он лег на противоположную сторону кровати, но не выдержал и минуты – придвинулся к шелани, рассматривая ее черты. Она была привлекательна, но в его жизни было множество женщин намного красивее. Вот только именно ее черты цепляли его так, что он не мог забыть их, как только увидел. Ему нравился ее серьезный и внимательный взгляд, а когда она улыбалась, для него загоралось его личное солнышко, согревающее что-то в душе. Когда же она подшучивала над ним, чего ни одна из женщин в его жизни не решалась делать, то он был готов достать ей звезду с неба.

Он нежно дотронулся до нее, кончиками пальцев обводя дорогие черты. Только во сне она не дрожала от его прикосновений. Не удержавшись, он поцеловал ее в чуть приоткрытые губы и замер, когда они дрогнули в ответ и она к нему потянулась. Ругая свою несдержанность, но не в силах остановиться, он начал целовать ее. Что-то прорвалось в его душе, и он начал осыпать ее поцелуями. Он был готов ко всему: что она задрожит, закричит или ударит, но не к ее страстному ответу. Как будто не было месяцев разлуки, обид и недопонимания, она отдавала ему себя, как в первый раз, без раздумий и колебаний. Когда же она оказалась на нем и начала изучать губами черты, что-то первобытное поднялось у него в душе, и он просто зарычал, переворачивая ее обратно и страстно целуя. Ничто на свете не могло уже его остановить. Это была его женщина, и он каждым своим прикосновением доказывал ей это.

Сжимая в объятиях ее расслабленное тело, он не мог поверить в произошедшее чудо. Не в силах лежать на месте, он начал скользить губами по ней.

– Шелани, – шептал он, купаясь в аромате ее кожи. Его единственная и неповторимая. – Шелани, – шептал он и не мог остановиться.

Воран даже не понял, в какой момент она задрожала. Сначала решив, что она просто замерзла, он крепко обнял ее, но дрожь лишь усилилась. С отчаянием он обнимал ее, отказываясь верить.

– Пусти, – хрипло сказала она, а он лишь крепче прижимал к себе ее дрожащее тело. Она начала вырываться и извиваться в его руках, и он отпустил ее. Как птица, вырвавшаяся на свободу, она слетела с кровати и покинула комнату. Воран лежал, не в силах пошевелиться, а душу заполняла пустота, вгрызающаяся в него с ее уходом. Беспокойство о ней заставило его встать с кровати и пойти на ее поиски. Он услышал шум воды и зашел в ванную комнату. Сначала он ее не увидел, а потом сквозь стекло душевой заметил сжавшуюся фигурку.

– Кристина! – закричал он, испугавшись за нее, и в несколько прыжков достиг душевой кабины, распахивая дверцы.

– Не подходи, – воскликнула она.

У него перед глазами стояла шелани, обнимающая себя руками, с лицом, залитым слезами. Воран вышагивал по комнате, не находя себе места. Больше всего на свете ему хотелось ее утешить, но она опять избегала его прикосновений. Проклятье! Чувствуя, что задыхается и не находя в себе сил еще раз увидеть на ее лице слезы или ненависть, что еще страшнее, он быстро оделся и вышел из дома. Прохлада ночи освежила его разгоряченное лицо. Он сел в «Серебряную каплю» и убрался подальше от этого дома.