– Тише! Вы можете не шуметь? – зашипела Варвара. – У меня к вам разговор. Вы позволите?

Вопрос звучал нелепо после того насильственного перемещения, которое домработница учинила в отношении гостьи. Тем не менее Дубровская, проглотив комок в горле, кивнула.

– Слава богу! Вы же адвокат? – выдохнула женщина.

– Да.

«Если ей требуется юридическая консультация, то поступает она весьма забавно», – подумала Лиза. Однако ей было не до смеха.

– В этом доме творится что-то странное, – начала Варвара. – Хозяева запираются в спальне, а потом оттуда начинают доноситься странные звуки: стоны, плач, крики…

Дубровская искала пути к отступлению, но массивная дверь находилась за спиной домработницы и выскочить через нее, отпихнув в сторону могучую женщину, было невыполнимой задачей. Варвара была настроена весьма решительно. Запахнув халат на огромной груди и уперев руки в бока, она закрыла собой проход, точно турникет, через который выход возможен только по пропускам.

– …Там что-то свистит и падает. Стонет и свистит, – монотонно твердила она.

Лиза покровительственно улыбнулась. С клиентами, которых донимал свист в голове, следовало брать не напором, а лаской.

– Милая Варвара, вы замужем? – начала она издалека. Разговор на деликатную тему требовал терпения и такта. И уж конечно, говорить об этом было уместно в гостиной или, на худой конец, в кухне, но никак не в пыльной кладовке, доверху набитой старьем. Но потенциальную клиентку трудно было упрекнуть в тонкой душевной организации, тем более женщина почему-то ощетинилась и, потеряв остатки уважения к адвокатской профессии, перешла на «ты»:

– Ах вот ты о чем! Да об этом, милка моя, и без тебя представление имею. Тебе ли, соплюшке зеленой, меня постельной науке учить? Да в этом я тебя за пояс заткну и пополам переломаю!

– Да что же вам тогда надо? – Голос Дубровской дрогнул.

– Совета адвокатского, а не лекций по Камасутре!

– Тогда задавайте дельный вопрос!

– Ладно, не кричи. Что же ты нервная такая? Так вот, хозяйка после таких «сеансов» ходит сама не своя: глаза красные, руки дрожат. Хозяин, наоборот, довольный, словно мир у них в семье и лад.

– Ну, а вопрос-то в чем? – нетерпеливо напомнила Лиза.

Домработница наклонилась к ней и жарко зашептала:

– Может, бьет он ее, а?

– Даже если так, тогда что?

– Я вот думаю, может, надобно вмешаться?

Дубровской словно наступили на больную мозоль. Вспомнив, чем закончилось ее вмешательство в семейные дела бедняжки Клеповой, она помрачнела. Второй раз ее никто не заставит выставить себя на посмешище. Пусть уж разбираются самостоятельно.

– А вам не приходило в голову, что это их личное дело? – решительно осекла она «доброжелательницу». – Если бы Марию что-то не устраивало, она могла бы обратиться в соответствующие органы: в милицию или в суд.

Женщина только горестно покачала головой, поглядывая на Дубровскую так снисходительно, словно перед ней была неразумная детсадовская девочка, а не адвокат со стажем.

– Ты сама-то хоть замужем?

– Замужем я!

– Видать, хорошо тебе живется за мужем-то: не бьет он тебя да и деньги, видать, дает. Только не всем так везет. Мой вон, ирод, любил кулаки-то распускать. Даст, бывало, по груди, так у меня и дух вылетает. А потом в живот, как в подушку. Грамотный был: следов не оставлял. Земля ему пухом, помер уже. Только у моего-то муженька после нескольких стопочек дух петушиный просыпался. Вроде как понятно. По-людски, одним словом. А здесь все не так!

– Боюсь, я не понимаю, – пробормотала Елизавета.

На самом деле Варвара сначала тоже ничего не поняла.

В один прекрасный день, убирая хозяйскую спальню, домработница обнаружила под ковром небольшой ключ. Вернее, ключик цвета бронзы с замысловатой завитушкой. Окинув зорким взглядом опочивальню, Варвара сразу же сообразила, откуда эта вещица могла взяться. В углу комнаты стоял шкаф орехового дерева, добротная массивная мебель, невесть откуда взявшаяся, ни по цвету, ни по фактуре не подходящая под общий вид спальни. Дверцы этого деревянного чудовища всегда были заперты, что чрезвычайно интриговало домработницу. Не то чтобы она любила совать свой нос в хозяйское дело, но знать, где и что лежит, она была обязана! Однажды ненароком она поинтересовалась у Константина Михайловича, возможно ли использовать этот раритет под хранилище постельного белья. Кротов выпучил глаза, словно она предложила ему держать в спальне садовые лопаты, и строго отчитал ее. Последняя фраза заканчивалась словами: «Любопытной Варваре на базаре…» Короче, ясно, о чем шла речь.

Домработница обиду затаила, но любопытство взыграло в ней не на шутку. Интересно, что хранит хозяин в этом безобразном шкафу, по виду напоминающем бегемота? Золото и драгоценности? Деньги? Наркотики? Воображение услужливо рисовало ей то зеленоватые пачки валюты, то сверкающие россыпи бриллиантов и сапфиров. Судя по размерам шкафа, спрятанные там сокровища за одну человеческую жизнь потратить было невозможно. Вот если бы ей удалось прибрать пару камушков, то она запросто могла бы справить себе шубу, раздать долги и поставить на могиле мужа новую оградку. Земля ему пухом! Глядишь, и Кротов бы особо не обеднел. Это же для него сущий пустячок!

И вот вожделенный ключ был у нее в руках. Пальцы предательски задрожали, а перед глазами поплыли кольца всех цветов радуги, отображая сияние драгоценных камней. Время было подходящее. Хозяева уехали куда-то по делам. А это означало лишь одно: кто-то там, на самом верху, дает ей в руки все козыри. Дело оставалось за малым…

В шкафу было темно и пахло плесенью. Варвара сразу и не поняла, что находилось внутри. Она взяла в руки какие-то диковинные сапоги со шпорами, лохмотья какой-то одежды из кожи; брезгливо откинула в сторону черное сетчатое белье. Вдоль задней стенки шкафа выстроились в шеренгу какие-то странные предметы, по виду напоминающие плетки. Так оно и есть! Целый ряд плеток разной величины и крепости хранился здесь, как, впрочем, и склянки с какими-то мазями и притираниями. Недоумевая, домработница выудила из глубины шкафа наручники, черный чулок с прорезями для глаз, ошейник с шипами. Она вертела непонятные предметы в руках, соображая, для чего их можно использовать. Ответ был один – для дрессировки большого и опасного зверя. Но кроме домашнего любимца, флегматичного сеттера, Кротовы живности не держали. Варвара была сбита с толку. Взгляд упал на белое махровое полотенце. Она взяла его в руки, развернула и бросила в сторону. Кровь! Полотенце было перепачкано в крови. Черт знает что такое!

Она положила находки на место и закрыла шкаф. Ключ сунула туда же, под ковер. Чувство разочарования смешивалось со страхом. Инстинкт самосохранения и здравого смысла советовал ей не распространяться о своем открытии окружающим…

Ключ исчез в этот же день. Должно быть, хозяин припрятал его в старое место. Но Варваре до этого не было никакого дела. Она по-прежнему убирала комнаты, чистила ковры, выносила мусор. Взглянув на нее, никто бы не смог догадаться, что она хранит в себе какую-то тайну. Слишком уж безмятежно глядели на мир эти бесцветные глаза под набрякшими веками. Она была деловита, и только, словно ей и дела не было до всего того, что не входило в круг ее прямых обязанностей.