— Твоя сила, она…

— Да. Я выгорел в том бою… Не будем об этом, — Лиам дернул плечом и поднялся, — пустой болтовней мертвых не поднять. А справедливость… Возможно, это и благо, что меня выслали в Лингро.

И он подмигнул женщине, смущенно глядящей на него. Эта ссылка теперь казалась ему подарком.

* * *

— Так ты не болен? — не унимался Хаас.

— Нет, — Лиаму даже забавно было наблюдать, как всполошился змей.

— Но ты хочешь лечь в больницу?

— Да.

Наг еще миг наблюдал за другом, пока не расплылся в довольно пошлой ухмылочке, обнажив острые клыки.

— Молодца!

Мхора только хмыкнул, перебирая какие-то связки с травами, подбросил пару пучков в костер. Лиам пришел к сасквочам за советом. Все же перерождение души и прочие далекие от науки и магии вещи были давно забыты. Только дикари помнили то, что передавалось из уст в уста с далеких, почти забытых времен.

— Хорошая у тебя болезнь, лорд ветра, — усмехнулся Мхора, — полезная и для тела, и для души.

Хаас опят хихикнул, а Лиам ощутил давно забытое чувство смущения, когда пылают уши и немного боязно поднять взгляд. С Бэатрис они договорились, что из больницы она не уйдет и будет ночевать там, а пока Лингро не заснул, было время навестить стойбище сасквочей и поговорить об открывшихся фактах.

— А что ты скажешь про Холга? — буркнул Лиам, отпивая из плошки ароматный травяной чай.

— Скажу, что в этом его спасение, — усмехнулся шаман, — хоть думать о деньгах перестанет. Опомнится. Его болезнь тоже во благо.

— А то, что он вспомнил? Бывало такое уже?

Мхора удобнее сел на полу, скрестив мускулистые ноги, пламя алыми бликами ложилось на белую шерсть, отражалось огоньками в синих глазах.

— Мой народ верит, что душа рождается не раз, — произнес шаман, — но помнить прошлые жизни давно не всем. Только тем, кто избран небом. Шаманы могут вспомнить свои воплощения.

— Лиззи? Девочка из Лингро, утверждает, что помнит прошлую жизнь, — оживился Хаас.

— Это она тонула на пруду? — уточнил Мхора.

Лиам и Хаас синхронно кивнули.

— Знаю, — кивнул в ответ сасквоч, — такая, с кудрями и веснушками. Она еще очень маленькая. Рождение и смерть стоят очень близко, мы уходим в никуда и рождаемся из ниоткуда. Потому дети помнят больше. Ярче. А та девочка еще раз заглянула за черту.

Лиам стал пить чай активнее, вглядываясь в пляшущее в костре пламя. Что творилось вокруг, шериф понимал смутно, но все эти призраки, чудовища и внезапные всплески магии его очень волновали.

Кристоф Лироссо был безумцем, так говорили историки. Он хотел создать портал в потусторонний мир. В те годы чуть не случился конец света, когда на волю в мир реальный полезли твари из мира тьмы. Но почему тот артефакт был создан в виде алтаря? Не арки, не двери, а именно жертвенного камня? И почему он по сей день функционирует?

— Мхо, а может быть, чтобы Кристоф переродился снова? — произнес задумчиво шериф, — и снова попытается провести тот странный обряд?

Сасквоч смотрел на огонь, перебирая когтистыми пальцами бусы из дерева и перьев. Лиам не любил, когда шаман вот так молчал. Если Мхора не отвечал сразу, то это значило, что он ищет более мягкий ответ, чтобы не обидеть или не напугать.

— Я не знаю, лорд ветра, — вздохнул шаман, — мало кто рождается с такой силой, чтобы помнить прошлые жизни. Но то, что происходит вокруг, может быть причиной чужих чар.

— Так Лироссо был магом жизни, — хмыкнул Хаас, — а в Лингро магов нет и не бы…

Наг даже поперхнулся на последнем слове, дико глянув на друга.

— Лиам, ты думаешь, что ты…?

— Нет, — мотнул головой шериф, — я — это я. Но Холг видел призрака, по описанию похожего на Кристофа. И Бэа… доктор Роквул, сказала, что после обвала видела призрака мужчины на кладбище. И еще призрака женщины на озере. Если бы они переродились, то не стали бы являться людям. Верно?

И Лиам с надеждой глянул на Мхору. Шаман кивал словам друга, хмурил брови и смотрел в огонь.

— Перед смертью тот человек обезумел, — произнес сасквоч, — был безумным и Холг.

— Лироссо грохнул любимую женщину, и Холг тоже, — влез со своими мыслями Хаас, — выходит тут есть связь?

— Лироссо был магом жизни, а я стихийный маг, — хрипло произнес Лиам, — это одна магическая ветвь.

Все трое замолчали, усиленно обдумывая услышанное.

— Алтарь не спит, потому, что в нем все так же живы души и его, и ее, — предположил Лиам, — Такое бывает при обрядах. Очень часто артефакты подчиняют себе или заключают в себя душу создателя. Лауритовая сеть блокировала алтарь, и проявлялся только призрак. А после обвала образовалась брешь. Возможно, алтарь стал транслировать свою магию наружу, а с ней пробудилось все, что созвучно с переживаниями Лироссо. Логично?

— Вполне, — согласился сасквоч, — но нам так и не ясно, что нужно этому алтарю и как его успокоить.

И сасквоч с нагом снова уставились на шерифа. Лиам ощутил неловкость оттого, что дальше развить ход своих мыслей не мог. Если бы он знал мотивы древнего колдуна и его стремления, тогда бы понял что нужно призраку, который являлся Бэатрис и что нужно алтарю, который так странно пробуждался.

— Нужно изучить архивы, — задумчиво пробормотал Лиам, — вдруг там что-то странное найдем. Погода, природа, солнечные затмения. Обряды не проводят просто так. Мхо?

— Я поспрашиваю старейших, кто что помнит, — кинул шаман.

Ночь была безветренной и лунной. В городах таких звездных небес нет, там сверкание далеких огоньков заглушают искусственные блестки уличной иллюминации. В больнице все давно спали. Миссис Брок странно покосилась на шерифа, явившегося в лазарет со связкой своих вещей, но промолчала. Мне показалось, даже тайком улыбнулась. Лиам приехал поздно, пропахший сушеными травами и костром, улыбнулся и подмигнул мне, принявшись стелить постель на одной из кроватей в палате. Холг слегка оправился, перестал плакать. Он все чаще предлагал помощь Лургу, заменив Рози, которая отправилась ночевать домой.

— Почему не спишь? — прошептал знакомый голос за спиной.

— Такие звезды, что спать не выходит, — шепнула я в ответ, все так же глядя в небо.

Лиам встал ближе, обнимая меня со спины. Рядом с этим мужчиной мне было спокойно и даже ни чуточки не противно. Будто я знала его долгие годы, а не пару недель. И было не стыдно прижаться крепче, откидываясь на сильную грудь. Меня тут же закутали в тот самый шарф, который однажды уже шериф подарил мне.

— Боишься, что я замерзну?

— Мне нравится видеть на тебе свою вещь, — прозвучал тихий ответ.