— Лечение Холга дало свои плоды, — дрожащим голосом пискнула я, — он ранее просто бредил. Сейчас уже более внятно выражает свои мысли и называет конкретные имена.

— Попытаемся понять кто эти двое, убитые Холгом, — кивнул Нордвуд, — тогда сможем понять что им двигало. А это, возможно, прольет свет на происходящую чертовщину.

И шериф улыбнулся мне, словно, мы беседовали об обыденных делах. И мне снова вспомнились те гадости, которые Эрик Мортинс говорил о шерифе. Неужели человек с такой улыбкой мог повести на смерть отряд новобранцев?

— Мэм, — голос Нордвуда заставил меня вздрогнуть, — и, если я вас обидел, то простите меня. Я и вправду вел себя слишком…

И почему мне было так горько от этих слов? Ведь я сама не хотела подпускать его к себе. Сама была готова отказать.

— Ничего, — шепнула, опуская взгляд, — спишем все на жар и… обстоятельства.

Он промолчал, только дышать стал чаще, словно пытался сдержать эмоции. Пламя в печи с треском «вгрызалось» в поленья, а колючие осколки льда, сильнее барабанили в стекла. Меня стало пугать то, что прозрачные стекла затянуло пеленой ледяного узора, но Нордвуд только шумно выдохнул, и изморозь замерла, не переползя на стену.

— Я не сказал, что не хотел, — громыхнул над головой голос Нордвуда, — но, не буду настаивать, раз вы выбрали Мортинса.

В первую секунду мне показалось, что я ослышалась. Даже голову вскинула, чтобы лучше разглядеть лицо шерифа. И напоровшись на злой взгляд зеленых глаз, чуть не задохнулась от негодования. Во- первых, этот человек за мной следит! Во-вторых, имеет наглость предъявлять мне претензии!

— А ели бы не выбрала Мортинса? — прошипела я, делая к шерифу шаг, — была бы обязана выбрать вас?

Нордвуд не ответил. Только скрестил руки на груди, словно глядел на противника по рукопашному бою. Меня распирало от гнева и нахлынувших чувств. И от наглости этого мужлана, возомнившего себя покорителем женских сердец. Неужели он думает, что достаточно огромного роста и широкой спины, чтобы я рухнула в его объятия?

— Мне кажется, моя личная жизнь вас не касается, — прошипела я как можно злее и пошагала прочь из участка.

Куда угодно. Хоть камни на голову, но здесь я не останусь! Как я могла подумать, что это грубое мужланище достойно моего внимания! Заботы! Уважения! Из- под холодного дождя меня выдернули рывком.

Я не знала, что от поцелуя может кружиться голова. Не от страха или обиды колотиться сердце. И, наверное, мне стоило начать драться, но силы оттолкнуть Нордвуда не было. Он не давил и не пугал, осторожно обнимая. Наверное, давал возможность сбежать, но я, от чего-то, сама испугалась, что он меня отпустит.

Меня ни разу за всю жизнь не целовали так. Нежно, осторожно, словно умоляли не уходить. И я сама не поняла, когда начала отвечать на поцелуй, положив руки на широкие плечи шерифа. Бежать под дождь? Туда где так зло завывает ветер? В комнате уютно трещали поленья, а в объятиях шерифа было так спокойно… Куда бежать? Зачем?

— Я подарю тебе розы, — шепнул он, — какие захочешь…

Он не отпускал меня, только отстранился, гипнотизируя блеском в глазах. Захотелось улыбнуться ему, провести ладонью по небритой щеке.

— Терпеть не могу розы, — зачем-то ответила я.

Мои слова вызвали у шерифа счастливую улыбку. Еще никогда я не видела чтобы мужчина так светло улыбался, будто был маленьким мальчиком. И захотелось плакать. Тоже не от боли. От щемящего чувства, где-то под ребрами. Но, плакать мне не дали, прижимая к себе сильнее. Дождик еще поскребся в двери и затих, убаюкивая тихим шуршанием капель.

— А, может быть, все же успокоительное? — шепнула миссис Брок, с надеждой глядя на меня.

— Нет, — я решительно убрала со стола шприц и склянки, — Холг справится. Да?

Да, мы с шерифом дозрели до допроса Холга. Но, стоило заговорить о Джордже и Мэредит, как гном опять впал в истерику и принялся плакать. Его поили водой, уговаривали, успокаивали. Но все было без толку. А вот шериф Нордвуд пошел не медицинским путем и громогласно рявкнул на всю палату:

— Хватит!

Стало очень тихо. Миссис Брок на всякий случай отошла подальше, лежавший по соседству Лург только прикрылся одеялом, стараясь ничем не выделяться на постели. Холг икнул и перестал голосить. Только я и Хаас остались спокойны и безмятежны. Видимо, чувство страха у нага так же отсохло, как и мое.

— А теперь четко, с толком и подробностями, — сдержанно прорычал шериф, — и если еще раз начнешь голосить, я тебя стукну.

Холг опять икнул. Потом осторожно кивнул и потянулся к стакану с водой на тумбе. Ил он жадно, захлебывался, кашлял и обливался, но когда напился, выглядел вполне адекватным.

— Итак, твое имя? — кивнул Нордвуд.

— Холг? — с надеждой шепнул гном.

Это было хорошим знаком, видимо то что мы продержали гнома в полудреме почти неделю, дало его рассудку время для восстановления.

— А кто такой Стив Гройс? — не меняя интонации, шепнул Нордвуд.

— Тоже я, — удрученно кивнул гном, — точнее, мне кажется, что я был им когда-то. Там в пещере мне сделалось плохо, а потом в голове стали появляться картинки из чужой жизни. Много картинок. Как я жил, работал… убил.

Я чуть от радости не завизжала, силой воли подавив порыв захлопать в ладоши. Шериф только скосил на меня взгляд, едва заметно качнув головой. В зеленых глазах блеснули искры смеха, но лицо Нордвуда осталось бесстрастным. Я только крепче сжала пальцами юбку на коленях.

— Рассказывай, Хо, — вздохнул Нордвуд, — тем двоим нужно обрести покой. А тебя, уж поверь, за преступление прошлой жизни судить точно не будут.

Холг только кивал, сидя с опущенной головой. За время своей «болезни» он осунулся и похудел настолько, что сейчас, сидя на больничной койке, был больше похож на ребенка. Да, бородатого и длинноволосого ребенка с растерянным и затравленным взглядом.

— Я любил Мэри, — шепнул Холг, — мы должны были пожениться. Наши семьи все обсудили и день свадьбы был назначен… Я очень ее любил. А она…

— Что, — услышала я свой напряженный голос.

Нордвуд только руку протянул, положив ладонь на мои сжатые пальцы, призывая молчать. Ни гневных взглядов, ни шиканья. Сдержанный жест и никакой агрессии.

— Она приняла волю семьи, — вздохнул гном, — и мы жили хорошо. Дружно. Только приплода боги нам так и не дали… А Джордж все чаще приезжал нас навестить. Все искал повод. Они сбежали ночью, когда я уехал по делам в другой город. Оставили только записку, что любят и не могут жить друг без друга. И я не мог найти их год. Они растворились…

Еще одна история поломанной судьбы из-за глупых традиций. Опять договорной брак и двое влюбленных, которых разлучили против их воли. Сколько таких вот историй случалось? Тысячи, если не больше.