Но на сей раз боль была настоящей — он очнулся от тяжелого сна в такой муке, какой не испытывал никогда. Красный вал подступающей жгучей боли заставил его проснуться и попытаться встать — он очнулся в липкой горячей луже собственной крови, а над ним в неверном свете фонаря склонились две осклабившиеся физиономии.

Он никогда не видел этих людей, но их намерения были совершенно ясны. Он лежал на спине, глядя в потолок в замке Сторнбриджа между высокими, похожими на копья столбиками кровати, над которой, по счастью, не было балдахина, хвала Троим, иначе ткань загорелась бы и Эзендор поджарился бы живьем.

Намерения двух слуг, склонившихся над Золотым Грифоном, были ясны, поскольку они налегали на пронзившие его копья, а двое других прижимали его к постели.

Старейший барон Аглирты, бывший регент, мог только корчиться от боли, а они смеялись, держа его. Его тело уже горело огнем, красный туман боли грозил полностью поглотить его.

— Принесите фонарь! — коротко приказал кто-то, стоявший в ногах постели, когда Эзендор Черные Земли схватился за древки пригвоздивших его копий и попытался сомкнуть на них дрожащие пальцы. Они блестели от его собственной крови, его руки все скользили и скользили.

Он попытался схватиться выше, и тут откуда-то справа, на уровне его колен появился фонарь.

— О, великий Грифон сражается, — глумливо произнес тот же голос. — Отлично. Пусть умрет сражаясь, зная, что Змея в конце концов забрала его жизнь!

Над его коленями появилась голова — лысая голова человека, откинувшего капюшон расшитой змеями рясы. На его щеках были вытатуированы маленькие красные змейки, отчего его усмешка казалась кривой. Жрец улыбался, медленно доставая кинжал с волнистым клинком. Он поднес его к свету, чтобы Эзендору было лучше видно.

Рот барона начала наполнять кровь. Так или иначе, скоро все кончится. За годы жизни он обзавелся некоторыми приемами и магическими штучками, но сейчас он ни до чего не мог дотянуться, разве что…

Он попытался сползти с кровати и понял две вещи: эта боль способна вызвать внезапную рвоту и он может плюнуть кровью и желчью в лицо тех, кто ближе к нему, а левый его бок не пригвожден к постели. С этой стороны стояли его сапоги, и если никто их не отодвинул, то спрятанный в одном из них кинжал давал ему слабый шанс забрать с собой своих убийц.

Слуга, которому он блеванул в лицо, взвыл от отвращения, попытался отодвинуться и уже не налегал на копье, но змеиный жрец ударил его по спине и рявкнул:

— Уйдешь — убью!

В другой руке жрец по-прежнему держал кинжал. Он улыбнулся Эзендору, с ленивой медлительностью поворачивая клинок, пока его острие не уперлось в грудь бывшего регента, а затем медленно — очень медленно — надавил.

Сверкающее острие двигалось слишком неспешно, чтобы сразу пронзить кожу — наверное, жрец думал сначала разрезать шелковую ночную сорочку барона, а затем уже пронзить обнаженную грудь. Но нет. Клинок словно бы зашевелился, пошел волнами и стал расти, превращаясь в серебряную змею, чьи клыки готовы были вонзиться в тело.

Эзендор Черные Земли был не из тех, кто сдается судьбе. Он как мог высоко ухватился за древки копий и внезапным рывком, застонав от боли и усилий, рванул копья навстречу друг другу. Слуги, державшие их, с испуганными криками столкнулись, зажав между собой руку жреца с кинжалом.

Змеиный слуга взвизгнул, пальцы его разжались, и змееголовый кинжал со звоном ударился о стену где-то рядом.

«Сейчас. Сейчас или никогда».

Судорожно вздохнув, Эзендор Черные Земли пнул ногой слугу, державшего левое копье, вырвал копье из себя и с размаху ударил им другого слугу по лицу. У того был сломан нос, хлынула кровь, он взвыл и попятился. Черные Земли приподнялся и оторвался от залитой кровью постели.

От боли он рухнул на колени, мир вокруг завертелся в желтом тумане…

Дрожа, все еще с копьем в боку, обмякшими руками Черные Земли нащупал сапоги и умудрился опрокинуть их.

— Владычица, одари меня улыбкой, — прорычал он, снова потянувшись за ними. — Предвечный, помоги мне…

Он попытался засунуть руку в сапог, но не получилось.

— Темный, порази врага моего, — взмолился он, снова пытаясь и опять терпя неудачу.

В другой стороне комнаты рыдал и крутился от боли змеиный жрец, стискивая перебитую руку.

— На помощь, болваны! На помощь, или вас поразит проклятие Змеи! — орал он, но слуги, столпившиеся у входа в спальню и перед скрытой до того за деревянной панелью потайной дверью в другом конце комнаты, пятились, разинув рот и совсем позабыв о своих мечах и кинжалах.

В третий раз Черные Земли попытался сунуть руку в сапог и наконец нащупал рукоять маленького кинжала, который он прятал там в потайных ножнах. Рогатая Владычица! Не тот, флакон с исцеляющим зельем был в другом!

В другом конце комнаты раскачивался из стороны в сторону, шепча исцеляющее заклинание, змеиный жрец. Черные Земли заметил, что прямо у его ног лежит кинжал.

Придется им обоим пока подождать с исцелением. Золотой Грифон вырвал из ножен найденный в сапоге кинжал, подхватил копье, оторвав его тупой конец от пола, и бросился через комнату. Слуги испуганно зашептались, когда древко копья врезалось жрецу прямо под дых, припечатав его к стене.

Боль от удара заставила Эзендора закричать, но крик его перешел в кашель, и он упал на колено. Перед глазами снова поплыл желтый туман. Сквозь мглу он смутно увидел, как жрец схватил змеиный кинжал в здоровую руку и с ненавистью уставился на барона.

— Сейчас, — прошипел он, — ты умрешь! — И сам бросился через комнату навстречу барону.

Черные Земли с трудом встал, увернулся от разбежавшегося жреца и как раз в нужный момент повернулся к нему лицом, еще раз преградив жрецу путь древком копья.

Служитель Змеи нырнул в сторону, чтобы увернуться. Но Эзендор быстро развернулся так, чтобы жрец, занеся руку с кинжалом для удара, налетел прямо на окровавленное острие копья.

Черные Земли сделал вид, что падает, согнул колени, что побудило жреца тянуться дальше и дальше, подставив руку с кинжалом под удар маленького кинжала барона.

Наверное, это было как ожог. Отрубленные пальцы полетели в стороны, змееголовый кинжал снова упал, и жрец опять разинул рот в вопле. Но вопль перешел в бульканье — Черные Земли распорол священную глотку.

Затем он отвернулся, не ожидая, пока жрец упадет, и, шатаясь, побрел туда, где лежали его сапоги. Слуги с белыми как мел лицами разбегались от человека, способного передвигаться с раскачивающимся, окровавленным копьем, торчащим из тела. А когда Золотой Грифон онемевшими пальцами нашарил тщательно спрятанный в сапоге флакончик и тот ярко вспыхнул, слуги с воплем бросились прочь, и комната в мгновение ока опустела.

Эзендор Черные Земли, вырвав зубами пробку, выпил все зелье до капли. Жгуче-ледяное, оно должно было через несколько минут утихомирить жгучую боль и наполнить его силой, которая была ему сейчас так нужна. Покрывшись испариной, он вырвал из себя копье и тяжело сел на постель. Кровь забила фонтаном. Он обвел мутным взором стены. Все темнело, погружаясь в желтый туман…