Войдя к себе, Христина посмотрелась в зеркало. Щеки от мороза раскраснелись, глаза сияли… Христина знала, что красива, знала, но не чувствовала, отражение в зеркале казалось ей какой-то ошибкой и недоразумением. Иллюзией, призванной скрыть ее истинный отвратительный облик то ли от нее самой, то ли от окружающих.

Нужно будет поговорить об этом на следующем сеансе, решила она и подмигнула сама себе. Как всегда после терапии, настроение было приподнятым. То ли улучшение, то ли надежда на улучшение, а может быть, вдруг подумала Христина, вспомнив, что говорил Макс, стоя на этом самом месте, может быть, я просто радуюсь, что действую. Не сижу сложа руки, а пытаюсь решить свою проблему.

Ей не хотелось думать о племяннике Анны Спиридоновны, но он вторгался в мысли Христины так же непрошено, как недавно пришел к ней домой.

Интересно, как он там? Мамсик ничего не рассказывала о своем племяннике, а Христина стеснялась спросить, эту тему женщины, обычно откровенные друг с другом, не сговариваясь, вынесли за скобки. Почему? Анна Спиридоновна знала все обстоятельства жизни своей молодой подружки, знала, что любовь и романтика для нее закрытая тема, поэтому нечего было опасаться, что Христина начнет соблазнять молодого мужчину в непростой период его брака.

Стыдно было признаваться самой себе, но она испытывала к Максу такой жгучий интерес, что под каким-то пустым предлогом позвонила Руслану и как бы невзначай выпытала у него, что двоюродный брат женат и сейчас находится в затяжной ссоре с супругой.

Ни при каких обстоятельствах дом Мамсика не мог стать местом сводничества и измены. Христина ни за что не стала бы подличать в семье единственного родного человека, и это Анна Спиридоновна знала тоже.

Не была уверена в Максе? Но тогда, напротив, она предостерегла бы Христину, мол, мой племянник неистовый любитель женщин, держи ухо востро!

До их случайного знакомства молчание Мамсика было понятным, она надеялась, что молодые люди никогда не пересекутся, но непонятно, почему она и теперь продолжает обходить молчанием тему племянника! Про Руслана она рассказывала много и охотно, даже, смеясь, называла его «названым братом» и говорила, что они должны друг друга поддерживать и сейчас, и особенно после, когда ее не станет.

А тут – молчок, она даже не сказала, женат ли племянник. Возможно, он все-таки гей, и Анна Спиридоновна стесняется этого обстоятельства.

Христина улыбнулась. Прогрессивная женщина и уважает права человека в принципе, но когда касается собственной семьи, вдруг такая дремучая отсталость!

Христина открыла шкаф и достала теплую куртку, заботливо упакованную в бумажный чехол и переложенную веточками лаванды. Следует подготовиться к завтрашнему холодному утру, теплые деньки, кажется, миновали…

Сняв и аккуратно сложив чехол, Христина несколько раз энергично встряхнула куртку.

Критически осмотрела и понюхала: вещь безупречно чистая, аромат лаванды тонкий, не бьет в нос, так что смело можно надевать завтра, если природа вдруг не спохватится и не решит напоследок порадовать петербуржцев еще одним теплым деньком.

Настроение вдруг испортилось, и воспоминания о сегодняшнем сеансе терапии неожиданно потускнели. Почему?

Все эти упражнения, обращения к «внутреннему ребенку» и прочие разговоры внезапно показались ей чем-то ненастоящим, какими-то глупыми играми, уводящими от жизни, а не помогающими погрузиться в нее.

Чувство было смутным, да и взялось непонятно откуда. Морщась от тоски и опустошения, Христина повесила куртку на плечики и полезла в коробку, где хранила зимние шарфы.

Кажется, Макс прав, подумала она безрадостно, доставая свое любимое пестрое кашне, в котором определенно была похожа на француженку.

Прошлого не изменить, как ни старайся. Что умерло, то умерло, и оживить нельзя.

Разве можно реанимировать мертвеца, который не только умер, но уже отпет и похоронен?

Ей вдруг стало неловко от мысли, что Макс знает о ее психотерапевтических сеансах, так неловко, что даже слезы навернулись на глаза. Почему Мамсик, сдержанная и порядочная во всем, что касается чужих секретов, не промолчала в этот раз?

Христине так хотелось, чтобы племянник Анны Спиридоновны думал о ней хорошо, а теперь это невозможно. Он воспринимает ее как пациентку, то есть существо, не равное себе. И приходил он к ней как к пациентке, движимый врачебным долгом, а не симпатией…

Так доктор будет биться сутки напролет, вытаскивая с того света туберкулезного больного, но ему в голову не придет дружить с этим больным и есть с ним из одной тарелки.

Из симпатичной девушки и милой собеседницы она превратилась в объект профессионального интереса, вот и все.

А тут еще эта дурацкая куртка, которую она носит пятый год. Или шестой? – нахмурилась Христина, пытаясь вспомнить, когда и на смену чему она купила сей предмет туалета.

На стройной и подтянутой фигуре куртка сидела великолепно, но «французский» шарф уже не мог скрыть того, что вещь давно вышла из моды и обветшала, так же, впрочем, как ботинки и классические черные брючки.

Вспомнив, как хорошо и дорого всегда был одет Макс, Христина вздохнула.

Любой человек, увидев их рядом, сразу скажет, что они неровня, импозантный мужчина в безукоризненном английском костюме и она, очень просто одетая девушка…

Глупо думать, что Макс не заметил кофточек и джинсов, купленных на вещевом рынке, и обуви, побывавшей в руках сапожника не один и не два раза. Мужчины, тщательно следящие за своим внешним обликом, придирчивы к виду окружающих, особенно женщин, и отмечают даже самые легкие неполадки их туалета.

«Я ведь неплохо зарабатываю, – подумала Христина с раздражением, – и мне не надо содержать никого, кроме себя самой, и, черт возьми, я могла бы одеваться не хуже Макса, но все деньги уходят на эту несчастную терапию, от которой толку, прямо скажем…»

А как хорошо бы было накупить модных тряпочек, сходить в салон красоты и предстать перед Максом во всем блеске женственности!

Но теперь что мечтать об этом, дело сделано.

Проворачивая в голове эти невеселые мысли и удивляясь, почему мнение племянника Анны Спиридоновны оказалось для нее таким важным, Христина машинально навела порядок в комнате и погладила постельное белье.

Интересно, придется ли ей еще когда-нибудь встречаться с Максом? Скорее всего, нет. Он скажет Мамсику, что чокнутых с него и на работе достаточно, а то еще станет уговаривать тетку разорвать эту дружбу, от которой все равно никакого толку, кроме гигантских трат энергии. Окна помыть сейчас не проблема, в любой клининговой фирме можно заказать, а общаться с психопаткой – все равно что сидеть на пороховой бочке с завязанными глазами.

Христина тяжело вздохнула. Ну да, так и скажет, если хороший психиатр.

Тут настойчиво кукукнул айпад Христины. Обычно она ждала сообщений от Анны Спиридоновны с радостным предвкушением, но сейчас потянулась к планшету с тягостным чувством, удивившим ее саму.