Но меня деньги интересовали только во вторую очередь. Первой же была личная безопасность.

— Молчишь? — вздохнул я, похлопав мерсийца по здоровой ноге. — Может, у тебя со слухом проблемы?

Я вынул из костра недогоревшую веточку, подул на обуглившийся кончик, разогревая уголек.

Мерсиец изволил ухмыльнуться.

— Хейл, — позвал я. — Прочисти ухо нашему соседу.

И протянул гвардейцу веточку.

Дальше последовала короткая борьба, в которой, несмотря на явное силовое превосходство моего бойца, команду выполнить не удалось. Случилось непоправимое. Веточка сломалась.

— Хейл, довольно, — велел я. И, обращаясь к мерсийцу, поинтересовался: — Не хочешь по-хорошему?

Молчание.

— Скажу тебе честно, воин, — произнес я доверительно. — Не хочу тебя пытать. Да, ты оказался никудышным командиром, да еще и сбежать пытался, бросив своих людей. — Я поглядел на выживших мерсийцев. — Я даже готов оставить тебя в живых. Такие враги, как ты, полезней друзей бывают. Но мне нужны ответы. И у меня они будут.

Пленный презрительно хрюкнул.

— Вижу, ты сомневаешься, — и добродушно улыбнулся. — Это потому что ты не знаешь меня. И того, что прежде чем на службу славному королю Элле, я довольно долго воевал за короля франков. С норманнами воевал. И кое-чему у язычников научился. Скажу тебе откровенно: мне не нравится то, что они делают с пленниками. Потому сначала с тобой и с теми, кого ты так подвел, поработает вот он, — я кивнул на Хейла. — Поработает привычно: каленым железом, ножом, ну ты знаешь.

Молчит, собака мерсийская. Глядит с вызовом. Думает, я для него стараюсь. А вот и нет.

— Ты — крепкий орешек. Не думаю, Хейл сумеет тебя разговорить. А мне пытать тебя по-норманнски не очень хочется. Все же мы с тобой не язычники, верно? А давай сделаем так… — тут я сделал паузу. — Давай мы пока тебя вовсе трогать не будем, а начнем с кого-нибудь из твоих людей, которых ты сгубил. Вот хотя бы с него, — Я указал на мерсийца средних лет, одетого попроще, и хуже прочих прятавшего страх. Я его запомнил: тот самый следопыт, который обследовал оставленный мною фальшивый знак.

— Не надо, лорд! — оправдал мои ожидания «избранник». — Я расскажу все, что знаю!

Не соврал. Рассказал.

Оказалось, что все участники акции, кроме разговорившегося, были доверенными людьми короля Бургреда. Специалистами по деликатным поручениям. В данном случае — по моему устранению. Причин нелюбви ко мне мерсийского короля, которого я знать не знал, разговорчивый сообщить не смог. Сам был не в курсе.

Зато он знал, откуда взялось серебро. Выдано на дорожные расходы. А в случае успеха операции всех ждала дополнительная награда.

И я даже знал, кому она достанется.

— Король заплатит за нас! — пылко заверил разговорчивый.

— Да, заплатит, — подтвердил мерсийский командир, одарив разговорчивого мрачным взглядом.

— Как тебя зовут? — поинтересовался я.

— Патсли, — буркнул мерсиец. — Лорд Патсли.

Лорд, значит.

— А я лорд Николас.

Вежливость, она иногда полезна. Для контраста.

— А скажи мне, лорд Патсли, заплатит ли твой король, если у пленника будет недоставать, скажем, правой руки?

И легко прочитал по глазам: «Нет, не станет».

— Чем я насолил вашему королю? — спросил я строго. — Скажешь — будешь жить. И руки-ноги останутся целыми. Не так уж сильно я тебя подрезал.

— Не королю, — буркнул мерсиец, сдаваясь.

Когда ты понимаешь, что уже труп, храбриться намного легче, чем после замаячившей перспективы выжить. Тем более что предавать родимую Мерсию не требовалось.

— Не королю. Это ваши. Нортумбрийские.

— Осберт? — бросил я наугад.

— Он.

Дальше — просто. Раны живых мерсийцев, ставших ценным товаром, обработали. Покойников скинули в реку. Добычу загрузили на лошадок, и дружной компанией отправились в путь. Но теперь уже не вдоль речной границы, а прямо в Йорвик. Я решил не рисковать: вдруг эти мерсийские спецназеры — не единственные.

Больше на нас не нападали. К некоторому огорчению моих бойцов. Легкость получения трофеев вскружила им головы.

— Ты с ними потолкуй, — попросил я Малоуна. — Бог любит смиренных. А Бога надо уважать.

Для подобных бесед рожа у него самая подходящая. Этот глаз, прищуренный в вечной усмешке... Кому как не ему говорить о смирении?

— Да, мой лорд, — пообещал десятник.

Но смирения у бойцов не прибавилось. Видать плохие они христиане. Но я им точно не судья. Может, забрать их с собой, на Сёлунд? У меня в хирде когда-то были англичане. И как раз отсюда, из Нортумбрии.

Вспомнил и опечалился. Дикон, Уилл… Я вас не забуду. Я не забуду никого, кто сражался вместе со мной.

Подкованные копыта Оленя звякали по булыжникам римской дороги. Впереди тонули в закатных сумерках каменные стены нортумбрийской столицы, над которыми алела увенчанная крестом крыша Йорвикского собора. Закатное солнце, поглотившее крест. Разве это не символично?

Глава 20, в которой Ульф Хвити, он же Николас Мунстерский, он же шевалье де Мот, узнает о том, что он — верный человек, а затем достигает желаемого

 Жизнь полна сюрпризов. В том числе и приятных. Например, пленников выкупил лично экс-король Осберт. Просто пришел и вручил деньги. Много. Ничего не спросил. Ничего не сказал. Молча.

Как говорится, вот и познакомились.

Мне очень хотелось задать ему пару вопросов. Предварительно привязав бывшего монарха к столбу. Но силенки не те. Да и незачем. Когда я отсюда уберусь, все тонкости нортумбрийской внутренней политики станут мне безразличны.

Час спустя меня вызвали во дворец, где действующий король Элла выразил мне претензию: мол, сам хотел поговорить с мерсийцами.

Я заверил своего временного сюзерена: все, что пленники знали, уже рассказали. И рассказ этот был только что подтвержден лично заказчиком.Подтвержден действием, так сказать.

Или король не знает, что Бургред — на стороне его оппонента?

Король знал.

Тогда в чем же дело? Если Осберт желает раскошелиться, то почему бы и нет? Тем более часть этих денег — вот они. Королевская доля, так сказать.

Мрачноватое лицо Эллы озарила улыбка. Надо полагать, ему показалось забавным, что деньги Осберта перешли к нему по доброй воле Осберта.

— Ты верный человек! — провозгласил король.

Будь на месте Эллы какой-нибудь северный конунг, он непременно отдарился бы. Хотя бы браслетик с собственной руки вручил. Элла же отделался похвалой.

Ну и