Полковник был огромный, точно медведь, пятидесятидвухлетний человек добрых шести футов в высоту и с плечами шириной в половину его роста. Его волосы, когда-то золотисто-белокурые, а теперь выцветшие, приобрели цвет тусклого серебра. Он был безукоризненно причесан, мундир блестел чистотой, манеры были безупречны. Он знал герцога Сьюдли со времен Итона, не раз проводил лето в Дрейтон-Холле и совершил большое путешествие по Европе вместе с отцом Элизабет. Сколько себя помнила девушка, Лайон всегда был для нее чудесным веселым дядюшкой, который пестовал ее любовь к поэзии и научил ее ездить верхом чуть ли не сразу же после того, как она смогла ходить без помочей. Но именно его военная доблесть снискала ему высочайшие отличия и сделала его командиром прославленного полка, не знавшего себе равных среди других английских войск.

Полковник ласково обнял Элизабет, а та расцеловала его в обе щеки.

— Кажется, я не видел вас целую вечность, — сказал он, вглядываясь в ее лицо внимательным взглядом старого вояки. — Сколько же вам теперь лет? Девятнадцать? Двадцать?

— Мне двадцать четыре года, — сказала она, усмехнувшись, — и вам это прекрасно известно, ибо при вас мой отец, недавно будучи в Лондоне, сетовал на то, что я превращаюсь в старую деву. — Она посмотрела ему прямо в глаза: — Я верно говорю?

Полковник кивнул:

— Да, все правильно. — Он взял крестницу за руку и повернулся к Дугласу, который наблюдал за их встречей, стоя в стороне: — Но теперь я вижу, что все его сетования были напрасны. Вы появились из ниоткуда… и с мужем на буксире.

Элизабет представила мужчин друг другу.

— Милорд, позвольте мне представить вам моего мужа, Дугласа Даба Маккиннона с острова Скай.

Выражение искреннего удовольствия на лице британского полковника сменилось смесью смущения и недоверчивости. Дуглас легко мог себе представить направление его мыслей: крестница, которая, как он полагал, никогда не выйдет замуж, вдруг является с мужем явно не знатного рода и к тому же еще шотландцем.

Но полковник быстро оправился и ответил Дугласу, соблюдая приличия.

— Мистер Маккиннон, — сказал он, кивая и протягивая руку, — весьма рад.

Дуглас ответил на рукопожатие.

— Так скажите же, Элизабет, — спросил полковник, стараясь говорить небрежно, — когда это все произошло? И почему меня не пригласили на свадьбу? Конечно, я был несколько занят, подавляя мятеж шотландцев, но ведь вы могли прислать мне хотя бы кусочек торта.

Дуглас отошел и спокойно слушал целую историю, которую Элизабет наплела полковнику о том, как они встретились и поженились. Среди кучи вранья в этой истории можно было отыскать зернышко правды.

— Значит, вы встретились, когда у вашей кареты сломалось колесо и на вас напали разбойники, а мистер Маккиннон пришел вам на помощь?

— Да, — заверила его Элизабет, улыбнувшись Дугласу.

— Просто невероятно, дорогая.

— Да, звучит именно так, не правда ли? Вы знаете, я не из тех леди, которые мечтают выскочить замуж, но именно это и произошло. Мы обвенчались в трактире у шотландской границы и немедленно вернулись в Дрейтон-Холл, где Дуглас и познакомился с моими родными.

— Это, вероятно, была чрезвычайно интересная встреча. Интересно, как ваши родители отнеслись к этой новости?

— О, отец, само собой, поначалу пришел в страшное волнение. Но когда он познакомился с Дугласом и побеседовал с ним, чтобы лучше его узнать, он был очень доволен и с радостью принял его в семью.

Вот тут-то Элизабет и переборщила. Пытаясь нарисовать картину полного согласия и блаженства, она забыла о том, что беседует с человеком, который знал ее отца лучше, чем кто-либо другой, даже лучше, чем ее мать.

— Понятно, — сказал полковник, которому все стало ясно, но он решил не спешить со своим суждением. И он повернулся к Дугласу: — Мой адъютант сказал, что патруль остановил вас на дороге к переправе? Вы собирались попасть на остров Скай утром?

— Да, — ответил Дуглас, — но ваши люди решили, кажется, воспрепятствовать нам в этом.

Полковник кивнул:

— Мы получили приказ держать под наблюдением все порты, пока не найдут и не задержат Стюарта. Вы, конечно, уже слышали, что якобитов разбили под Куллоденом?

— Да, слышали, — прервала его Элизабет, — хотя я не думаю, что все это как-то нас касается. Дуглас — не якобит. К восстанию он не имеет никакого отношения.

Тут к полковнику подошел мальчик-слуга и подал ему пачку бумаг. Полковник извинился и начал их просматривать.

— Маккиннон, — сказал он, поднимая голову от только что прочитанной бумаги, — ваш отец — не Лохлин ли Маккиннон из Дьюнакена?

Дуглас наклонил голову:

— Это так.

— А ваш брат Йен Маккиннон в настоящее время разыскивается за преступления против Короны, совершенные во время этого восстания?

— Да.

Полковник сузил глаза и внимательно посмотрел на него:

— Но вы не якобит?

— Нет, милорд. Что же до моего брата, за него я не в ответе.

Полковник пристально посмотрел на него:

— Вы позволите обыскать ваши вещи и вас лично?

Тут вмешалась Элизабет:

— Милорд, право же, неужели это необходимо? Я неотлучно была с мужем эти две недели. Даю вам слово дочери герцога Сьюдли, что он не больше якобит, чем… чем я. Или мой отец, например.

Дуглас устремил взор на жену, но благоразумно не раскрыл рта.

— Единственное, чего мы хотим, — продолжала Элизабет, — это закончить очень долгое и утомительное путешествие. Не могли бы вы снабдить нас пропуском на остров, чтобы я имела возможность обосноваться в своем новом доме?

Полковник долго смотрел на Элизабет. И наконец сказал:

— Если не доверять собственной крестнице, тогда кому же доверять? — Он перевел взгляд на Дугласа. — Мой человек выдаст вам охранную грамоту, гарантирующую беспрепятственное передвижение, а также защищающую вашу собственность от разграбления, которому герцог Камберленд приказал подвергать дома известных мятежников. Я позабочусь о переправе. Можете отправляться утром, но я настаиваю на том, чтобы вы провели здесь ночь как мои гости и поужинали с нами. Трактир в деревне — не лучшее место для молодой леди вроде вас, Элизабет, а леди Лайон никогда не простит мне, если я лишу ее возможности увидеть вас и поздравить с замужеством. Так что же, вы остаетесь?

Прежде чем дать единственный возможный ответ, Элизабет взглянула на Дугласа.

— Разумеется.

Горцу оставалось только успокаивать себя тем, что зачастую лучшим укрытием оказывается то, что у всех на виду.

Леди Люсинда Лайон была приветлива, гостеприимна и обладала благоразумием, которого не выказал ее муж. Она ни намеком не выдала своего огорчения, услышав о том, что Элизабет вышла замуж за Дугласа, когда вечером того же дня их представили друг другу.