В Москве жила семья, но на этом — всё. Она не испытывала к городу особой привязанности или нежных чувств.

— Пожалуй, в Сиднее, — призналась она. — Но здесь моя семья, поэтому Москва меня устраивает. А какой твой любимый город?

Оксана почувствовала, что задела его своим вопросом. По ауре Семена рябью прошло беспокойство. Он сильнее сжал руль.

— Для меня города — это камень и металл, в лучшем случае памятники архитектуры и история. Единственная ценность — воспоминания о людях, благодаря которым мне пришлось в них побывать.

Оксана кивнула. Она готова была согласиться со всем, что он скажет, только чтобы задержаться рядом с ним. В каком-то смысле они поменялись ролями. Большинство мужчин сражались за её внимание. Она же сидит в машине странного парня по имени Семен и думает только о том, чем бы его зацепить посильнее.

— Зачем ты спас меня? — она не собиралась лезть глубже, но поняла, что не сможет побороть любопытство.

Семен ответил не сразу. Он смотрел на дорогу. Молчание затянулось, но Оксана терпеливо ждала.

— Потому что не мог поступить иначе, — произнес он, наконец. Будто поставил точку. Она рассчитывала пробиться сквозь ледяную стену, которую Семен воздвиг вокруг себя, но поняла, что с ним этот номер не пройдет. Стоит надавить ещё чуть-чуть — и она его потеряет.

— Настоящий рыцарь, — довольно рассмеялась Оксана. — И как же мне тебя отблагодарить?

Семен снова промолчал.

Что не так с этим парнем? Семен хотел её, инстинкт чувствующей никогда не подводил. Но почему-то боролся со своим желанием, будто перед ним девственница на первом свидании. Может, он больше по мальчикам? Или случайно провалился в наши дни из пространственно-временной дыры, как в фильме «Кейт и Лео»[17]?

Оксана закусила губу, чтобы не рассмеяться. Представить себя Семена томно подкрашивающим губы у зеркала она не могла при всем желании. Машину времени пока тоже не изобрели, поэтому и второе предположение она отмела.

— Скажи, куда тебя отвезти.

Ах, так?! Оксана прищурилась, глядя на дорогу, а потом приоткрылась вновь. По салону прокатилась волна древнего, как мир, желания. Тягучая, сладкая патока.

Семен провел рукой по её волосам, притягивая к себе и целуя в губы, и Оксана подалась навстречу короткой ласке. Прикосновение теплых губ и цитрусовый привкус кружили голову. Она вся горела от возбуждения. Его аура переливалась всеми оттенками влечения, и остановить это он уже не мог.

— Туда, где мы сможем остаться наедине, — Оксана мягко отстранилась, облизнула губы и коснулась тыльной стороной ладони его щеки. Жар кожи сводил с ума.

— Ты всегда получаешь то, что хочешь? — Семен включил поворотник, перестроился и на перекрестке повернул налево.

— Всегда получаю того, кого хочу, — довольно улыбнулась Оксана.

Аура Семена напоминала спящий вулкан. Ей хотелось разбудить его, ощутить на себе всю его силу, попробовать ее на вкус. Наверняка Семен ещё не занимался сексом с чувствующей.

Остаток пути молчала и Оксана: в воздухе, пропитанном желанием неосторожное слово, движение или взгляд могли оказаться спичкой в пороховой бочке. Разбиться на полной скорости с парнем, у которого отказали тормоза, ей не улыбалось.

К счастью, до квартиры они доехали минут за двадцать. Они поднялись на шестой этаж девятиэтажного жилого дома старого фонда, расположенного возле станции метро Коломенская. Оксана вспоминала француза и понимала, что потеряла всякую осторожность. Надо было ехать в отель, но туда они уже явно не доберутся.

Стянув обувь, она прошла в большую комнату. Однокомнатная квартира оказалась ниже среднего: и по размеру комнаты, и по обстановке. Вариант десятилетней давности с косметическим ремонтом, но чистый. Интерьер в горчичных тонах, большой раскладной диван, письменный стол, стенка со встроенным телевизором.

Семен положил руки ей на плечи, помогая снять пальто, и реальность качнулась. Оксана всегда хотела узнать, что чувствует обычная женщина, занимаясь сексом. Ей нельзя было отключаться и раскрываться на полную, чтобы не упустить момент и не выпить партнера целиком.

Рядом с Семеном все менялось. Энергии смешивались в невероятный будоражащий коктейль, Оксана чувствовала его желание, как свое, и сходила с ума от каждого прикосновения.

Платье упало к ногам, Семен потянул вниз черное кружевное белье, лаская её рукой. Оксане не требовались прелюдии, она слишком хотела его, выгибалась в его руках, терлась как блудливая кошка и не сдерживала стонов. Он даже не успел раздеться, лишь расстегнул брюки. Семен толкался в ее тело, а Оксана кричала и подавалась навстречу. Она дрожала от восторга, чувствуя его силу, переплетала её со своей и снова терялась в наслаждении.

Он заснул ещё до того, как Оксана вышла из душа. Она не перешла грань, но секс с чувствующей отнимал много сил. В отличие от него, она ощущала легкость и бодрость.

Оксана посмотрела на спящего Рыцаря. Во сне его черты смягчились, разгладились морщины на лбу, исчезли складки в уголках опущенных губ. Она поддалась порыву: погладила его по волосам, — и стала одеваться.

В коридоре покрутилась перед зеркалом, дожидаясь звонка от оператора такси и отгоняя неприятные ассоциации с французом. Тогда она тоже оставила мужчину спящим и настолько измотанным, что он не проснулся, чтобы дать достойный отпор убийце.

Оксана захлопнула за собой дверь, подергала ручку, чтобы убедиться, что она плотно закрыта. А после сделала нечто совсем странное: вырвала листок из ежедневника, написала свой номер и протолкнула его в щель между стеной и дверью. Спускаясь по лестнице, Оксана прислушивалась к глухим гулким ударам напоенного чужой силой сердца и улыбалась. Ей хотелось, чтобы Семен позвонил.

Лежа на холодном кафеле, он смотрел на высокие больничные потолки. Лампы то приближались, то отдалялись, свет мерцал. Джеймс чувствовал струящуюся сквозь пальцы кровь, зажимал рану на животе и смотрел в лицо смерти. Тонкие, красивые черты: карие глаза, смуглая кожа, ухоженные темные волосы. Он не понимал, кто перед ним — Хилари или Корделия. Раньше Джеймс всегда их различал.

Боли не было, только смертельный холод, подбирающийся к сердцу, сковывающий тело. Она держала его на прицеле, и Джеймс не сомневался, что вскоре нажмет на спуск.

— Чувствуешь, как это было, Джеймс? — голос отразился от стен палаты, эхом звеня в сознании. — Конечно нет. Ведь я умирала в одиночестве.

Он слышал голос, но женщина, стоящая рядом с ним не раскрывала рта. На её лице будто застыла маска — слепок жизни на поразительно похожем на человека манекене. Какое-то время она равнодушно смотрела на него сверху вниз, потом повернулась и ушла. Он слышал затихающий стук её каблуков. Следом за холодом вновь пришла темнота.