Позже, когда я…

Позже…

«Ты должен вернуться, Бел!»

Я нахмурился. Приказной тон Грим мне не нравился, однако я слишком хорошо ее знал, чтобы понимать: она не стала бы меня звать, если бы это не было срочно. Проглотив ругательство, которое вертелось у меня на языке, я поднялся.

– Без обид, Янус, – заявил я и со скучающим видом потянулся. – Бегающие по кругу лошади умаляют мой интеллект. Не говоря уже о твоем обществе. Так что прошу меня извинить…

Его ответа я даже не собирался дожидаться и переместился, откликнувшись на призыв Грим. Черный свет перенес меня в мои собственные покои. Там я обнаружил свою отмеченную, которая стояла перед письменным столом со скрещенными на груди руками. Она кивнула в сторону сада, где на земле сжался дрожащий комочек из светлой кожи, синей ткани и темных волос. Кассия, словно раненая лань, скорчилась между клумбами и мраморной скамьей. Дышала она отрывисто и тряслась всем телом.

Наморщив лоб, я перевел взгляд обратно на Грим. Может, это и трогательное зрелище, но определенно не чрезвычайный случай. У людей постоянно случались эмоциональные срывы. Меня и так удивляло, как Кассии удалось продержаться так долго – с учетом всего, что ей пришлось недавно вытерпеть.

«Ты на полном серьезе вызвала меня, чтобы я подержал ее за ручку?!»

Это ее работа. Как раз поэтому я отправил за девчонкой Грим, а не Хиро.

«Совершенно верно, – огрызнулась в ответ низенькая германка. – А знаешь почему? – она подняла вверх одну из глиняных бутылочек, в которых обычно хранила свои отвары. – Потому что ты виноват в том, что сейчас творится с этой бедняжкой. Я предупреждала тебя аккуратно обращаться с Отоссом».

Что, простите?!

«Думаешь, я дал ей зелье?» – ледяным тоном спросил я. Медленно, но верно командирские замашки Грим начинали действовать мне на нервы.

«Нет, – ответила она. – Хотя ты бросил зелье на столе, так что Кассия перепутала его с моим лекарством. Лекарством, десять капель которого она должна была выпить, что и сделала – как мне только что стало известно – сегодня утром. Понимаешь, что это значит?»

Ох, проклятье.

Теперь кое-что прояснилось. Естественно, Кассия не умела читать руны и, соответственно, не смогла отличить один флакон от другого. То есть она сама случайно приняла наркотик. Более того, десять капель – это в два раза больше нормальной дозы. Я раздраженно закрыл глаза и потер лоб. Впервые в жизни мне казалось, что у меня заболела голова. Этим зельем даже в безопасной атмосфере следовало пользоваться с осторожностью, а уж под действием Отосса встретиться с Янусом… Кассия наверняка переживала свой самый страшный кошмар.

«Оставь нас, – вздохнув, велел я Грим. – Я все исправлю».

Германка исполнила приказ, но не обошлась без колючего взгляда в мою сторону, говорящего: «Лучше бы тебе так и сделать». И я не мог ее в этом винить. Грим – жестокая воительница, одинаково хорошо владеющая и мечом, и магией. Но использование наркотиков и ядов противоречило ее натуре – и нашему с ней соглашению.

Еще одна причина разобраться с этой проблемой.

Я пошел к Кассии. Ее эмоции кружились вокруг нее, как ураган. Страх. Ярость. Печаль. Одиночество. И благодаря Отоссу у нее не оставалось ни единого шанса контролировать ни одну из них. По крайней мере, физической боли нет. Это означало, что Грим уже напоила ее правильным лекарством. Ну, хоть так. Иначе я бы, наверное, испытал искушение исцелить оставшиеся повреждения и рисковал тем самым перешагнуть границы, которые очень четко обрисовала Кассия.

Присев рядом с ней, я едва ощутимо дотронулся до ее руки. Она молниеносно распахнула глаза. А когда увидела меня, ее страх внезапно взмыл до предела. Девушка отползла от меня немного назад, пока не уперлась спиной в мраморную скамейку. Потом ко мне хлынул поток стыда, потому что для нее было невыносимо, что я видел ее такой.

– Оставь меня одну, – прошептала она, обхватив руками колени. – Пожалуйста.

– Не могу, – мягко ответил я. Она обязана знать, что сейчас с ней происходило, или скоро испугается еще больше. – Грим, скорее всего, тебе уже говорила. Ты приняла вещество, которое называется Отосс. Оно усиливает твои чувства. Это состояние нельзя ни излечить, ни ускорить. Тебе станет хуже, и продлится это несколько часов. Но я могу тебе помочь.

Она моргнула, глядя на меня и ничего не понимая. Мои слова доходили до нее очень медленно. В густых ресницах запутались слезы отчаяния.

– Поэтому я не оставлю тебя одну, – произнес я и нежно убрал прядь волос с ее лица. – Мне нужно забрать у тебя лишние эмоции.

Кассия будто окаменела. Она не давала мне разрешения, но и не протестовала. Я даже не был уверен, осознавала ли она, что я пытался ей сообщить. Так что со вздохом высвободил свою силу и связался с ее эмоциями. Передавшаяся по этой нити энергия оказалась настолько мощной, что мои глаза вспыхнули яркими огнями. Я чувствовал это и видел серебристое отражение в ошеломленном взгляде Кассии. Она осмелилась сделать глубокий вдох и, кажется, была совершенно потрясена тем, что теперь могла свободно дышать. Нижняя губа девушки задрожала. Она заплакала – от облегчения, от тоски, от беспомощности. Я притянул ее в свои объятия. Так эмоции, которые она испытывала, и дальше будут вызваны мной. В противном случае мне не удастся их забрать.

– Скоро станет лучше, – пробормотал я в ее мягкие волосы. При других обстоятельствах Кассия, несомненно, сопротивлялась бы моим прикосновениям, но сейчас она нуждалась в утешении, не важно от кого. – Не пытайся их обуздать. Просто отпусти. – Я продолжал разговаривать с ней и освобождал ото всего, что оказалось чересчур для ее смертного тела. Забирал даже те чувства, которыми обычно брезговал. Стоически терпел бесконечное недоверие, в котором она меня топила, и ужасный страх, что она испытывала по отношению ко мне. Терпел то, как отчаянно она ненавидела зависеть от кого-то и как презирала мою помощь. Я даже стерпел понимание, что в этот миг она предпочла бы находиться в любом другом месте на свете, но не в кольце моих рук. Все это я выдержал, сам не зная, почему оно вдруг стало меня волновать.

Через какое-то время горячие слезы, пропитавшие мой ворот, высохли, а сумасшедший вихрь разрушительных эмоций Кассии утих окончательно. Теперь по нашей связи я ощущал растущее смирение и удививший меня намек на доверие. Вынужденное доверие. А что еще она могла сделать? У нее не осталось сил сомневаться в моих намерениях.

Ее дыхание успокаивалось, а мышцы расслаблялись. Она так устала, что точно сразу уснула бы, если бы в ней не продолжало бушевать зелье Отосса. На меня очень медленно накатила новая волна невероятных эмоций. Они поднимались из таких далей ее души, которые Кассия скрывала даже от себя самой. Тоска. Безнадежная тоска по теплу и безопасности, которая постепенно усиливалась до необъятных размеров. С благоговением я снял пагубную остроту и этого чувства и сам себе в тот момент показался вором. Эти глубинные, нетронутые ощущения относились не ко мне. В дурмане Кассия лишь случайно связала их со мной. Она вообще не соображала, что делала или чувствовала. Однако, когда от той самой тоски она сильнее прильнула ко мне, когда ее тело вздрогнуло от тихого всхлипа и она нашла каплю спокойствия в моих руках, меня охватило шокирующее понимание: я хотел не красть эти редкие и ценные чувства, а быть их причиной. Желал, чтобы Кассия осознанно искала рядом со мной безопасность. Хотел, чтобы она дарила мне свое доверие не потому, что так надо, а потому, что я заслуживал бы его в ее глазах.