Послышались шаги. Бел. Очевидно, он специально старался громко топать, чтобы меня не напугать. Тем не менее я почувствовала, как сердце пропустило удар и возвратился жар. Заставив себя оторвать взгляд от куста олеандра, вместо этого я уставилась на мраморный пол передо мной. Грязный и холодный мраморный пол. Да что такое, почему все напоминает мне об этом парне?

Бел не проронил ни слова. Он поставил что-то на скамью позади меня и опять скрылся в своих покоях. Только после того, как досчитала до десяти и удостоверилась, что он не вернется, я отважилась оглянуться. Хлеб, пара полосок копченого мяса, яблоко и кувшин со свежей водой. Желудок заурчал и напомнил о том, что за сегодняшний день я еще ничего не съела. Недолго думая, я приступила к ужину. Гордость есть гордость, а еда есть еда. Тому, кто однажды пожил на улице, это известно.

Было вкусно, как и всегда во дворце. Когда я налила себе воды в чашу, то обнаружила на подносе маленькую глиняную бутылочку. Лекарство Грим от боли? Или еще одна порция этого Отосса? Я подозрительно вытащила пробку и понюхала жидкость. Ничего. Капнула немножко на палец, коснулась кончиком языка и подождала горького привкуса, из-за которого мне следовало насторожиться еще сегодня утром. Ничего.

У меня в голове пронесся низкий раздраженный рык:

«Это всего лишь лекарство, – просветил меня голос Бела. – Думаешь, я только что отвел тебя от грани безумия, только чтобы снова столкнуть в бездну?»

К щекам прилила кровь. Видимо, Бел наблюдал за мной из тени. Это смущало. И все же у меня едва не вырвался тихий вздох, когда его голос медом пролился на мои истерзанные мысли. После всего, что произошло за последние несколько часов, этот вид общения ощущался как ласковое прикосновение и казался невероятно интимным.

«Кто тебя знает, – откликнулась я резче, чем собиралась. – Может, ты просто любишь играть в спасителя?»

Пускай я и не считала, что это входило в его план, позволить себе доверие все равно не могла. И ни в коем случае не хотела второй раз погружаться в кошмар от зелья Отосса. Бел не преувеличивал. Я действительно пугающе близко подошла к краю безумия, прежде чем он меня оттуда вернул. Одних разрозненных воспоминаний о том срыве было достаточно, чтобы у меня перехватило горло. Ничего настолько ужасающего я не переживала с того дня, когда умерла мама, а ее врач решил потребовать с меня оплату за нее. Тогда я была еще ребенком, и мне быстро пришлось понять, что можно убежать от похотливых стариков, но не от моих же эмоций. Я научилась владеть собой и делать свои стены непроницаемыми. Я научилась выживать. Но все это потеряло значение, когда зелье Отосса лишило меня контроля.

«Расслабься и прими свое лекарство, – вздохнул Бел. – Я, конечно, люблю поиграть, но герой-спаситель не входит в число моих любимых ролей».

Он говорил мягким тоном, но возражений явно не потерпит. В обычной ситуации это не помешало бы мне все равно дать ему отпор, но сейчас мне было не до того. С мрачной решительностью я выпила целебный отвар Грим. Несмотря на то, что ребра уже практически не болели, мне понадобится каждая капля энергии, и я не допущу, чтобы собственная гордость встала у меня на пути. В конце концов, я должна как можно быстрее вынести из дворца Колдовской ларец с флаконом. Янус мог скоро заметить, что одна из его драгоценных душ пропала, и я не уверена, что не оставила никаких следов. В памяти зияло слишком много дыр. Какой из сосудов я вообще взяла? Сдвинула ли что-нибудь или опрокинула? Закрыла ли дверь, когда вышла? Не встретила ли кого-то по пути?

Вспомнить не получалось.

Зелье Отосса не только затуманило мой рассудок, но и разожгло безрассудство. Теперь с этим покончено. Мне нужна хорошая, надежная стратегия! Если Бел сегодня ночью опять уйдет из своих покоев, возможно, я сумею прокрасться наружу под покровом темноты. Однако я устала, рисковала ошибиться, плюс необходимо принимать во внимание, что ночью дворец охраняли сильнее. Разумнее будет отдохнуть до утра, а затем вынести флакон во время похода за булочками с изюмом. Это определенно более толковый вариант. Я глубоко вдохнула и выдохнула. Какое же облегчение – снова ясно мыслить. Судя по всему, наркотик у меня в крови окончательно утратил свой эффект.

Итак, одна ночь. Последняя ночь в этом проклятом дворце. Надо поспать. Вот только где? Бел наверняка взбесится, если я пойду к себе в угол, чтобы улечься на полу. Но его кровать тоже не вариант, потому что демон, похоже, собирался остаться здесь. При мысли о том, что эту ночь я проведу рядом с ним, у меня побежали мурашки по всему телу. Последняя ночь…

Еще никто никогда не вызывал у меня таких сильных эмоций. Мне знакомо вожделение. Знакома страсть. Однако еще ни к одному мужчине я не испытывала такого безудержного влечения. Стоило ему просто появиться поблизости, как мне уже казалось невозможным сопротивляться этому притяжению, и, если откровенно признаться самой себе, я больше и не хотела сопротивляться. До сих пор я держала Бела на расстоянии, поскольку не имела права рисковать, что эти заигрывания отвлекут меня от важного дела. Но сейчас? Завтра я исчезну отсюда и, вероятно, больше никогда с ним не увижусь. Так что плохого в том, чтобы пойти на поводу у своего любопытства? Какая опасность мне из-за этого грозила? Белу нужна моя душа, и пока он ею не завладеет, не сделает мне ничего плохого. Это давало мне власть над ним. Такой вид власти, которого у меня не было еще никогда. Соблазнительную власть. Не такую, как с мальчишками на улицах. Бел не настолько несдержан, чтобы ставить свое удовольствие выше моего благополучия. И он не собирался отдавать мне свое сердце только из-за того, что я позволила себя поцеловать. Ведь его сердце, кажется, вообще не билось. Переспать со мной мало что значило бы для него, но и пустяком бы тоже не было. Никаких ожиданий, никаких последствий. Только воспоминания, которые целиком принадлежали бы мне.

Нервничая, я поднялась на ноги. Решение принято. Сегодня ночью я завершу одну главу и вместе с тем начну новую жизнь. Жизнь, в которой важно, не какой долгой она будет, а как я ее проживу.

Я пересекла залитый лунным светом сад и остановилась возле одной из колонн – той самой, у которой Бел впервые меня поцеловал. Внутри покоев горела одна-единственная жаровня. Слабого пламени еле хватало, чтобы освещать комнату. Потребовалась пара мгновений, прежде чем я смогла различить фигуру Белиала за легким пологом, обычно защищавшим спальное место от насекомых. Так как демон в этом, вероятно, не нуждался, свободно висящие занавески погружали кровать и ее хозяина в глубокую тень. Он сидел, опираясь локтями на колени, с опущенной головой. Поза выражала усталость, однако я не настолько глупа, чтобы думать, будто он меня не заметил. Бел не смотрел на меня, потому что не хотел на меня смотреть. Лишь через какое-то время, на протяжении которого я не шевелилась, он поднял взгляд и без труда нашел меня. Я сглотнула. От его неожиданного внимания создавалось впечатление, словно я шагнула внутрь смерча, за которым прежде только наблюдала сквозь защитное окно. Хотя сияние в его глазах погасло, даже слепой не принял бы этого мужчину за обыкновенного человека.