В багажнике бита, и я впервые за долгое время всерьез хочу пустить ее в ход. Разбить бы голову Игорю, двинуть по виску с размаху так сильно, чтобы мозги с придорожной грязью смешались. Только к нашему обоюдному счастью, я придурок, но не убийца. Гладкое теплое дерево удобно лежит в руке. Бита тяжелая, а еще выглядит самой настоящей угрозой. Я замахиваюсь и со всей дури бью по красному капоту. Металл сминается, жалобно скрежещет, плющится, но даже в таком состоянии рассчитываю удар, и Игорю вряд ли что-то угрожает. У меня нет цели его калечить, убивать, но я хочу, чтобы он обоссался. Он трус, это будет быстро. Второй удар уничтожает фары и окончательно уродует передок машины. На это уходит несколько секунд, а следом я вытаскиваю Игоря наружу. Все происходит так быстро, что моя жертва даже пискнуть толком не успевает, обалдев от происходящего. Иногда я умею производить впечатление и появляться эпично. Вот как сейчас.

– Привет, – улыбаюсь так широко, что болят скулы. – Соскучился?

– Мирослав, ты что делаешь? Ты с ума сошел?

– Давно уже, – подтверждаю и замахиваюсь на и так до смерти перепуганного Игоря, а он жмурится, словно девчонка, ежится весь, скукоживается. – Такая встреча радостная. Да, Игорек? Ну, признайся, ты же тоже по мне скучал.

– Ты… ты что хочешь?

– Дать тебе в рожу хочу, – улыбаюсь и снова встряхиваю Игоря. Отпускаю руку, тот кулем нелепо оседает в пыль, а у меня вспышки красные перед глазами.

Игорь делает вид, что у меня не было ни единой причины громить его машину. Что я сам по себе вот такой вот сломанный бракованный придурок, размахивающий битой направо и налево. Ему удобно верить, что у его бабы сумасшедший сын, который способен убить любого, если у него плохое настроение. Сколько раз Игорь говорил, что по мне тюрьма плачет, даже если я не давал для этого повода. Когда весной меня метелили менты, угрожая колонией, Игорь первый заявил, что «именно этого от меня и ожидал», а мать… она просто не возразила. Ее мальчик всегда был драчуном, ничего удивительного, что девочку избил. Так, Мир, думай про Арину. Она ждет тебя, ты слышишь? Ты еще успеешь, если на всякие отбросы не будешь время тратить. Арина, помнишь? Девушка, в которую ты влюблен. Это помогает моей резьбе не слететь окончательно.

Глубоко дышу и мысленно цепляюсь за все нормальное, что есть в моей голове: образ Арины, ее скрипка, мой отец, друзья, наша с Юриком квартира, куда он таскает девчонок. Это та реальность, в которой мне хорошо, даже рядом с чужими бабами мне нормально, хоть и бесят порой. Родной город, мать, Игорь – то, что делает из меня психа. Заставляет терять контроль. Зажав биту под мышкой, опираюсь на изувеченный капот и тяжело дышу, закрыв глаза. Ярость и разочарования сходят, оставляя внутри пустоту.

– Я напишу на тебя заявление! Ты мне машину испортил, ты в тюрягу сядешь! Тебе там самое место, идиот недоразвитый, – бормочет Игорь, а я отталкиваюсь от помятого железа, выравниваюсь и бью себя битой по ладони. Смотрю на Игоря, глаза в глаза, а он, всегда высокий и красивый, с благородной проседью на висках, сейчас похож на переспевший помидор: красный и скукоженный.

Слух обостряется, как и остальные органы чувств. Воздух пахнет осенью, вокруг тишина и даже птицы не поют, им холодно. А мне жарко.

– А я напишу на тебя заявление, что ты мой дом обчистил, – говорю чужим голосом, хриплым слишком. – Ты же знаешь, что это мой дом, да? Не матери? А нет, черт. Уже написал!

Я смеюсь, глядя на отползающего Игоря. Размахиваюсь, бью битой по воздуху, веселюсь. Честное слово, мне давно не было настолько весело.

– Жди ментов, они завтра к тебе придут.

– Мирослав, какой твой дом? О чем ты? Я ничего не делал!

Ненавижу, когда врут и оправдываются.

– Да? А чья микроволновка на твоем заднем сиденье?

Она действительно там есть, мне даже напрягать зрение, чтобы узнать ее, не нужно. А еще где-то есть мой телевизор, чертовы ножи и деньги, которые Игорь украл у матери.

– Мирослав, она сама мне все отдала! – говорит, а я качаю головой. – Я не заставлял. Она сама!

– Угу, сама. У меня и свидетели есть, как ты ее кредитные бабки вынес и технику. Не отмоешься.

Я снова замахиваюсь, но не бью. Сейчас мне это намного интереснее – видеть, как Игорь, распластанный на земле, трясется в ужасе. Голову руками накрывает, когда кажется, что вот-вот опущу биту на затылок, вздрагивает.

– Ты никогда не докажешь, что это был я, – улыбаюсь и указываю рукой себе за спину. – Но, если ты не хочешь неприятностей, держись от меня подальше. Я сумасшедший. Тебе ли не знать?

И двинув по зеркалу кулаком, сношу его напрочь.

– Господи, хоть бы ударил меня разок, – сокрушаюсь. – Ты же мужик. Ничтожество ты, только баб умеешь на деньги разводить да спаивать их, чтобы были на все согласные.

Мне кажется, он сейчас вскочит, набросится, даст сдачи. Он же должен защищаться, а не трястись от страха и обливаться потом. Ну же, докажи, что можешь за себя постоять. Но Игорь не из такой породы. А жаль.

– Ты, правда, полицию вызвал?

– Конечно, – заявляю на полном серьезе. – Написал заявление по всей форме, опись составили, протокол. Ты же помнишь, где я учусь? Помнишь, что дядя – декан юридического? Так что жди гостей и срок по всей строгости закона. Хватит уже. А еще ведь мать не единственная такая дура у тебя. Ты ж альфонс, у тебя всегда много жертв. Очарованных тобой.

Игорь громко икает и пытается подняться, но я качаю головой и битой предупредительно взмахиваю. Не знаю, хороша ли в деле бузинная палочка Гарри Поттера, но моя отлично работает. Безотказно. Похоже, я действительно попал в точку, когда ляпнул про альфонса.

– Я могу все вернуть! – Игорь облизывает пухлые губы, торопится придумать варианты.

– Можешь, конечно.

– Я верну!

– Валяй. Только торопись, правосудие ждать не будет.

Он поднимается наконец, а я все-таки бью его легонько в нос. Даже не размахнувшись как следует, просто так, для души, но кулак заливает теплым. Все-таки я не всегда умею рассчитывать силу удара.

Наверняка, он завтра прочухает, что я блефовал. А может, вовсе в бега бросится – он еще тот трус. Вероятно, он покается перед матерью, и я останусь виноватым, но сегодня отвел душу. Сегодня мне хорошо.

– Надеюсь, у тебя хватит мозгов оставить мать в покое.

Перед тем как уйти, хлопаю его по плечу, пока Игорь занят размазыванием крови по лицу.

– Ты реально псих! – орет мне в спину Игорь, а я показываю ему фак.

– Пошел ты, – добавляю, завожу мотор и уезжаю прочь.

Арина

– И что ты тут делаешь? – хмурится Катя, когда я переступаю порог «Ирландии».

На мне те самые узкие брюки, которые так понравились Мирославу, любимая водолазка, воротник которой натянут до подбородка, высокие «ковбойские» сапоги и светлое пальто. Перед выходом из дома я долго смотрела на себя в зеркало и снова заметила удивительную вещь – я неплохо выгляжу.