— Как вы узко мыслите! — попенял мне разговорившийся профессор. — Я уже говорил, что об этом никому точно не известно, но думали многие и потом поделились своими мыслями с другими. Вы это услышите, поэтому могу сказать и я. — Допустим, я хорошо знаю английский язык.

— Допустим, — согласился я. — Я его тоже неплохо знаю.

— Не перебивайте, — недовольно сказал он, — иначе не буду рассказывать. Одного языка мало, поэтому меня готовят, обучая всему, что знает чистокровный англичанин. После этого снабжают документами и деньгами и переправляют, скажем, в Лондон. Я там покупаю дом и живу несколько лет, притираясь к местным. Могу даже жениться. А потом мне переправляют бидоны с отравой и взрывчаткой, а я ставлю их на крышу своего дома или ещё куда-нибудь. У нас здесь много инженеров, занятых радио, так что взрыв можно устроить и дистанционно. Возможно, всё до времени хранится в каком-нибудь подвале.

— Жуткий вариант, — сказал я. — Мне в нём видится слабое звено — это люди. Вживаясь в чужую жизнь, можно изменить к ней отношение и отказаться от таких планов. Вы представляете, сколько заплатят тому, кто отдаст ваши баллоны властям?

— Мы занимаемся этим тридцать лет, — напомнил он. — А теперь представьте, что где-то собрали мальчишек и лет за двадцать воспитали в них жёстких и непримиримых бойцов, фанатично преданных кому-то из наших хозяев. Жизнь европейцев им чужда, как и они сами, а если в них разожгли ненависть и дали большие деньги… Ведь надо быть идиотом, чтобы уверится в том, что тебя за предательство завалят золотом. Наверное, что-то заплатят, но вряд ли много. А отношение будет как и к остальным русским, даже хуже. Предателей не любит никто, хоть ими пользуются.

— А здесь делается что-то ещё, кроме отравы? — спросил я.

— Что-то вы скисли, — неодобрительно сказал профессор. — Учтите, что почти всё, что я вам рассказал, — это вымысел. Может, всё будет не так, как фантазировали местные мыслители. А делают много чего и не только у нас. Не удивлюсь, если узнаю, что кое-что изготавливают на столичных фабриках. Это, конечно, дороже, но у нас не всё можно сделать. Я обещал вам вино, но заболтался и забыл.

— Ничего страшного. Я, Дан Евгеньевич, вообще не пью.

— Больны? — сочувственно спросил он. — Нет? Похвально, но странно для вашего возраста. Уже уходите? Жаль. Приходите ко мне в любое время без приглашения. Как только выздоровеет отец, передайте, что я его тоже пригласил.

Домой вернулся в подавленном состоянии. Я почему-то сразу уверился в том, что рассказанные мне домыслы имеют много общего с реальностью. Если это так, то будущее вырисовывалось страшное. Миллионы погибших горожан, паника и полный хаос. Войны не избежим и в этом случае, но Суханов прав в том, что нужно выдержать только первый натиск. Не станут с нами воевать, когда не останется тыла. Армии вернут домой, чтобы навести хоть какой-то порядок. Но это вражда и ненависть с основными государствами Европы, и не на годы, а как минимум на сто лет. Одно дело, когда ты сам где-то в Африке травишь негров, и совсем другое, когда травят тебя. А ведь после такого развалится колониальная система и полностью изменится весь мир.

— Очень похоже на правду, — сказал отец, после того как я пересказал ему разговор с профессором. — Если удалось получить такие яды, то остальное — это только вопрос времени и денег. Турции не очень трудно дать по зубам, а одна Япония на нас не полезет. Даже в случае каких-то успехов она не удержит захваченное, может и своё потерять. Остаются одни Американские штаты. В Америку отраву не повезут, но и они одни у нас много не навоюют. А вот воспользоваться случаем и перехватить колонии своих союзников янки могут. На всё сразу не хватит сил, но большую часть возьмут, а потом так усилятся, что доставят много неприятностей. И ещё одна неприятность в том, что через некоторое время подобные яды будут у многих. И не так уж сложно всё повторить и привезти отраву в наши города. Жить в изоляции?

— Такие яды не так просто создать, — сказал я. — В мире старика их сделали ещё более сильными, но на это затратили огромные средства и много времени.

— Здесь тоже долго работали, но ведь сделали, — возразил отец. — Найдут и время, и деньги, и умные головы.

— Вот тогда и пригодятся мои знания. Я очень много знаю, и если нам дадут время усилиться, никто на нас уже не полезет.

Подошло время обеда, и я без всякого аппетита поел суп с ветчиной и, оставив Ольге мыть тарелку, ушёл в свою комнату и лёг на кровать. Хотелось обдумать всё, что узнал, разложить по полочкам и понять, к чему приведёт моё вмешательство. Чем дольше я думал, тем больше всё здесь не нравилось. Если профессор сказал правду, то всё кончится гонкой вооружений в первую очередь с Американскими штатами. Да и европейские государства рано или поздно придут в себя и к ней подключатся. Неужели мы обречены на борьбу с ними? И мои знания дадут лишь временное преимущество. Пока ещё мы сможем всё сделать! Многое не получится держать в секрете, иначе толку от него…

— Что ты такой мрачный? — спросила Вера. — Узнал что-то неприятное?

— Узнал, что бог создавал нас зря, — ответил я. — Столько жадности, злобы и ненависти к себе подобным, сколько их у людей, больше нет ни у каких других существ.

— Хороших людей больше! — возразила она. — И вообще в жизни много хорошего. Расскажи, что тебя так расстроило. Может, тебе наврали, и не стоит себя так изводить.

— Может быть, малыш, — согласился я, притянул её к себе и начал целовать.

— Не сейчас, — она оттолкнула меня и отодвинулась к краю кровати. — У тебя получился очень вкусный суп, которым я объелась.

— Хорошо, — согласился я. — Отложим на потом, а сейчас просто полежим, и ты мне расскажешь о своей жизни. Позор: женился и почти ничего не знаю о жене. Вечером я буду досказывать о себе, а сейчас послушаю тебя.

Она подобралась поближе, положила голову мне на грудь и начала вспоминать детские годы. На время тяжёлые мысли были забыты.

Утром пришлось прибегнуть к колбасе с хлебом и свежим огурцам.

— Постараюсь раньше освободиться и сходить в продуктовый магазин, — сказал я женщинам. — Светлана говорила, что с кухаркой не должно быть сложностей, вот я у неё и узнаю, почему мы завтракаем колбасой. Заодно куплю продукты взамен съеденных. Но если быстро освободиться не получится, тогда позвоню и в магазин придётся идти вам.

Я вышел за пятнадцать минут до начала работы и, пока шёл, поздоровался с двумя десятками спешащих туда же мужчин и тремя женщинами. За столом для вахтёра никто не сидел, а обе двери в гимназию были заперты на висячие замки. Я поднялся по лестнице на третий этаж, нашёл дверь с номером одиннадцать и постучал.

— Войдите! — услышал ослабленный дверью голос.

Это был не кабинет, а, скорее, рабочая комната инженера. У стены стоял громоздкий кульман, повёрнутый так, чтобы свет от окна падал на доску. Ещё в комнате были два письменных стола, сейф на тумбочке, несколько стульев и закреплённая на одной из стен школьная доска с мелками. Сам Фролов сидел за одним из столов с авторучкой в руках. При моём появлении он слегка привстал, наметив поклон.