Саша понуро шел следом за мной. В прихожей он переобулся. Оделся перед зеркалом, застегнув на все пуговицы рубашку и пиджак. Пригладил волосы и тут же совершенно, на мой взгляд, не к месту обронил:

— Ты зря надеешься, Даша, он уехал.

— Кто? — старательно изображая недоумение, спросила я, хотя внутри тут же обдало все огнем.

— Уехал навсегда, — пропустив мой вопрос мимо ушей, проговорил Саша. Развернулся от зеркала и, уставившись на меня виновато и вместе с тем жалостливо, попросил: — Давай забудем, что ты только что мне наговорила. Пусть будет так, как будто этого разговора не состоялось. Серьги возьми, пожалуйста. Это мой тебе подарок к дню рождения. А кольцо пусть останется у меня… пока. Я же тебя не завтра в ЗАГС зову. Ты ведь можешь и передумать, так?

— Это вряд ли, — без былой уверенности ответила я, рассеянно наблюдая за тем, как Саша ставит бархатный футлярчик на полку под зеркалом, раскрывает его и ободряюще мне улыбается.

— О-ого-го, Даша! В этой жизни чего ведь только не бывает! Жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, что и смерть принимаешь, как избавление. Что уж тут говорить о браке со мной…

Закончив свой монолог на такой вот загадочной ноте, он поцеловал меня в щеку и исчез за дверью, чуть слышно ее притворив.

Сейчас бы самое время появиться Игорю, коль уж они взяли за правило посещать меня по очереди. Но Игорь официально числился в покойниках, поэтому светлое время дня вряд ли изберет для визитов.

Я подхватила со стола в гостиной розы и понесла их в кухню. Охочий до любовных утех Александр лишил меня возможности позаботиться о них.

Поочередно состригая листья у основания стебля, я неторопливо расставляла розы в керамической фамильной вазе и в такой же спокойной манере предавалась размышлениям. Благо, что помешать этому никто уже не пытался.

Итак, мой день рождения ознаменовался нелицеприятным открытием того, что Аракелян в стане подлых врунов — не одиночка. Саша повторил слово в слово историю про школьный коридор. Так что титул святоши и великомученика, коим я его наградила, постепенно терял свою актуальность. А вопрос: кто же из них все-таки ко мне подходил много лет назад, я выясню уже завтра. Просто пойду в школу, попрошусь в архив и просмотрю все личные дела выпускников тех лет. Их приблизительный возраст мне известен, так что вычислить, кто же из них на самом деле учился со мной в одной школе, проще простого.

Как только я это выясню, мне многое станет понятно. Я во всяком случае на это очень надеялась.

Неплохо бы, конечно, наведаться в институт, где трудится Саша, но я не имела ни малейшего представления, где тот расположен. Поэтому разжиться сведениями, откуда у парня такие финансовые возможности, мне пока не удастся. Да это и не особенно важно. Выбор между жизнью, смертью и браком с ним так остро передо мной не стоял. Этим вопросом можно пока не задаваться. А вместо этого стоит озадачиться чем-нибудь более существенным. Например, узнать, на самом ли деле Аракелян покинул наш город. Это будет, конечно же, непросто. В телефонном справочнике он, судя по всему, не значился. Дома своего он лишился еще несколько лет назад. И жить мог где угодно…

И тут я вспомнила об одном своем знакомом. В Горелове Викторе — так его звали — не было ничего примечательного, если не считать того, что я регулярно снабжала его бесплатными абонементами в нашу сауну, и того, что он работал в том самом отделении милиции, стены которого покинул несколько лет назад Волков.

Он-то уж точно поможет мне, потому что сотню раз предлагал свою помощь — все равно какую — в обмен на мою любезность. Что ж, как говорится, пришла пора платить по счетам. Виктор просто обязан помочь.

Если бы я знала в тот момент, каких размеров бездна разверзнется подо мной уже завтра, то уж точно бы отказалась от желания доказать всем, а прежде всего себе, что Аракелян не такой непорядочный человек, каким хочет казаться.

Но я об этом не знала, поэтому остаток дня посвятила процедурам по обесцвечиванию синяков на лице. Примочки, скрабы, гели, различные питательные витаминные маски и кремы.

Завтра я должна выглядеть если не на все сто, то хотя бы прилично. Потому что уже завтра все узнаю.

— Доброе утро, Варенька!

Лучезарно улыбаясь школьной секретарше, я отработанным жестом положила ей в стол большую коробку конфет. В чем в чем, а в этом деле я поднаторела. Не раз приходилось умасливать таких вот разукрашенных куколок, когда позарез нужно было выбить хлор для бассейна или прорваться к главному санитарному врачу области.

Варенька конфетки приняла с благодарностью, засвидетельствовав это легким румянцем на щечках. Потом деловито просмотрела записи в настольном календаре, вопросительно подергала бровками и, переведя взгляд на меня, озадаченно пробормотала:

— А вы не записаны на прием.

— А мне туда и не надо, — поспешила я ее успокоить, старательно держась спиной к свету, чтобы заштукатуренные синяки не так бросались в глаза.

Вчерашние мои усилия увенчались лишь частичным успехом. На приведение меня в презентабельное состояние требовалось время, но я с чего-то решила, что его у меня нет, вот и лебезила сейчас перед вчерашней выпускницей, изображая подобострастие.

— Мне нужно срочно в архиве вашем покопаться. Дело в том…

Я даже не успела изложить хорошо продуманную легенду, потому что Варенька, с облегчением вздохнув, полезла в стол за ключами.

— Без проблем, — произнесла она и жестом пригласила меня следовать за ней. — Я-то думала, что вам к самой нужно, а с этим сейчас просто беда. Начало учебного года — настоящее паломничество. Кто документы приносит, кто забирает. А это же нарушение отчетности, сами понимаете…

Я почти не вслушивалась в ее слова, ступая следом. Во все глаза я смотрела на бывшие когда-то родными стены, ощущая какое-то непонятное щемящее чувство. Сколько радостей и горестей пережито здесь, сколько взлетов и падений! Интересно, цела ли еще моя фотография на стенде спортивных достижений. Когда-то она оттуда не сходила, перекочевывая лишь из одного ряда в другой, в зависимости от того, в каком классе я училась.

Варенька остановилась у железной двери в торце узкого коридора первого этажа. Загремела ключами, отпирая замок. Вошла внутрь, потерла носик и чихнула от пыли, которую неосторожно потревожили ее узконосые лодочки на высоком каблуке.

— Вы запритесь изнутри, тут щеколда есть, — пояснила она мне, будто я не знала об этом. — Ключи я вам оставлю. Как закончите, занесите, хорошо?

— Без проблем, милая, — поблагодарила я ее, мысленно осудив такую административную безалаберность.

Впускает постороннего человека в архив, даже не проверив документы. Коробки конфет оказалось достаточно, чтобы купить ее доверие на веки вечные. Ох, уж эти русские…

Заперев дверь, я прошла вдоль стеллажей, на которых в больших картонных коробках покоились наши личные дела. Нашла нужный мне год и потащила коробку на себя.