— Моя униформа? И что он сказал на это?

— Он сказал, ему трудно себе представить, чтобы вид бифитера в униформе пробудил в обезьянках сексуальные желания. Я попытался втолковать ему, что лондонский Тауэр ежегодно привлекает более двух миллионов туристов со всего мира, и они едут не только для того, чтобы полюбоваться сокровищами Короны. История очень возбуждает, сказал я ему.

— И что он ответил?

Конюший потянулся за своим стаканом.

— Точно не знаю, — сказал он. — Что-то по-португальски. И повесил трубку.

Когда пришло время открывать королевский зверинец для посетителей, Бальтазар Джонс отпер калитку, выходившую к осушенному рву. Очередь, которая простояла несколько часов, немедленно потекла внутрь. Бифитер последовал за туристами на тот случай, если возникнут вопросы, хотя он и опасался, что не сможет на них ответить. Все остановились перед пустым пингвиньим вольером и прочли на табличке с информацией, которую он сам повесил, что эти птицы не только считаются одними из самых маленьких пингвинов на свете, но еще и отличаются особенной сообразительностью. Туристы вполне удовольствовались объяснением бифитера, что пингвины временно находятся у ветеринара, а затем потопали по дощатым мосткам, чтобы рассмотреть подарок президента России. Остановившись у таблички со словами: «Покормите меня», они задержались, глядя на животное, похожее на маленького медведя с желтыми полосками, сбегающими по темному меху. После того как вольготно развалившаяся росомаха неприлично рыгнула, молодая девушка спросила у Бальтазара Джонса, много ли ест это животное.

— Даже больше бифитера Гаолера, — ответил он.

Когда группа собиралась перейти к жирафам, бифитер тут же предложил сначала заглянуть к Герцогине Йоркской, пока там не образовалась очередь. Все согласно замычали, и он повел экскурсантов в крепость к башне Деверо. Пережив недолгое разочарование оттого, что их представили вовсе не бывшей невестке принцессы Дианы, а синемордой курносой обезьянке с шерстью оттенка тициановых волос, они достали фотоаппараты, уверяя, что сходство между двумя герцогинями просто поразительное. Потом бифитер предложил им отправиться к птицам, но не так-то просто было сдвинуться с места — вся лестница была запружена толпой жаждущих увидеть мармозеток Жоффруа во всей их красе.

Раздраженный внезапным наплывом туристов, йомен Гаолер пересек Тауэрский луг, на секунду остановившись, чтобы указать одной из посетительниц путь к кафе «Тауэр». Пожелав ей удачи, он пошел дальше к королевской церкви Святого Петра-в-оковах, гадая, настанет ли время, когда он снова будет спать по ночам. В предрассветный час его разбудил скрип кожаных башмаков, выхаживающих взад и вперед по столовой этажом ниже. Вместо ругательств, поносящих испанцев на чем свет, дом наполнился стихотворными мольбами, обращенными к женщине по имени Синтия. А сразу же после этого в его спальню начала просачиваться табачная вонь, усиливая его желание закурить. Он остался в постели, лежал, натянув до подбородка простыню, опасаясь не только за сохранность своей картошки, но и за жизнь королевской землеройки, отличающейся тонкой душевной организацией.

Когда они с женой только переехали в Тауэр, им показалось весьма странным, что такой большой дом стоит пустым. Узнав, что прежние жильцы переехали в один из маленьких домов с террасами в переулке Монетного двора, они решили, что предыдущему семейству не нравились наглухо заколоченные окна, заложенные камины и бесчисленные замки в дверях. Они выдернули гвозди, привели в порядок дымоходы и только на ночь закрывались на один замок. Вместе они выбрали новые обои и начали потихоньку соскребать со стен никотиновые пятна, слушая пластинки на граммофоне, который когда-то давно им преподнесли в качестве свадебного подарка. Уже скоро они наткнулись на зловещие предостережения, которые дети предыдущих жильцов нацарапали на стенах. Отмахнувшись от них, как от детских фантазий, они продолжали ремонт, покачивая немолодыми уже бедрами под музыку, под которую танцевали в период ухаживаний.

Их счастье начало меркнуть, когда жена йомена Гаолера обвинила его в том, что он снова начал курить, хотя он категорически это отрицал. С каждым разом, когда он отказывался признать, что снова поддался пагубной привычке, жена распалялась все больше. Она перечисляла всех родственников, жизнь которых трагически оборвалась раньше времени из-за этого порока, но каждую ночь дом снова и снова наполнялся запахом табака. Уверенная, что ее мужа ждет ужасная ранняя смерть, она покинула Тауэр, отправившись на поиски нового супруга — задача, на выполнение которой не потребовалось много времени, поскольку в ней сохранилось еще немало очарования.

Не в силах сидеть в опустевшем доме, где при виде граммофона на глаза наворачивались слезы, йомен Гаолер проводил все вечера в кабачке «Джин и дыба». Бифитеры похвалялись своими подвигами во время воинской службы, но еще больше они хвастались своими встречами с тауэрскими привидениями. Некоторые утверждали, будто слышали крики Маргарет Пол, графини Солсбери, за которой гонялся палач с топором, не сумевший отрубить ей голову с первого удара. Несколько человек заявляли, будто видели белый силуэт сэра Томаса Мора, сидевшего на скамье в церкви. И все как один уверяли, что видели ужасный призрак протестантской мученицы Анны Эскью, единственной женщины, которую пытали на дыбе. Йомен Гаолер внимательно прислушивался, однако ни разу ни словом не обмолвился, что в его доме живет сэр Уолтер Рэли, который пугает его гораздо сильнее, чем все ужасы, какие ему довелось повидать на поле боя.

Призрак вернулся в Тауэр, чтобы написать вторую часть своей «Всемирной истории». Первая, написанная во время тринадцатилетнего заключения, мгновенно снискала бешеный успех, затмив даже собрание сочинений Уильяма Шекспира. И автор решил, что продолжение получится у него так же легко, как и первая часть. Однако когда он сел за свой старый письменный стол в Кровавой башне, обложившись рулонами карт и глобусами, его начал немилосердно терзать «синдром второго сочинения». Обгрызая кончик пера пятнистыми от никотина зубами и отчаянно выискивая слова, которые бежали от него, он пришел к твердому убеждению, что успех первой части есть всего лишь результат ностальгии по человеку, который познакомил Англию с могучим картофельным кустом. И даже эль, который приносил ему перевозчик Оуэн, — такой же призрак, как он сам, — не мог помочь.

Нажав на холодную дверную ручку, йомен Гаолер открыл дверь церкви и вошел. Он обнаружил преподобного Септимуса Дрю согнувшимся в три погибели: натянув розовые резиновые перчатки, святой отец пытался отклеить от сиденья скамьи жевательную резинку, яростно отщипывая по кусочку.

— Мне нужна ваша помощь, — объявил йомен Гаолер, пройдя по проходу.

Святой отец распрямился и уперся в бока розовыми резиновыми кулаками.

— Крещение, венчание, отпевание? — спросил он.

— Экзорцизм.

Когда Геба Джонс вернулась со своего неудачного свидания с миссис Перкинс, она молча остановилась у ящика, в котором лежало пятьдесят семь пар искусственных челюстей, и принялась расстегивать бирюзовое пальто.