чтоб тебе нравилось... – Смущенно пробормотала я.

– Как насчет воспоминаний предыдущего владельца? – Напомнил Катерион.

– Нам нужно узнать, где ключ. – Напомнила я Луору.

– Ключ? – Сначала недоуменно спросил тот и вспомнив, зачем мы все тут собрались, шлепнул себя ладонью по лбу и, закрыв глаза, стал повторять. – Ключ, ключ, ключ, где же ты? Чудило спрятал ключ, ключик, ключик... А, нашёл!

При этом Луор поморщился так, что я поняла, ничего хорошего мы не услышим.

– У меня плохие новости. – Произнёс Луор открывая глаза.

– Ключ безвозвратно утерян? – Почти с надеждой спросил Катерион.

– Нет, он его спрятал. – Успокоил нас Луор и вздохнув добавил, – Он его спрятал на кладбище, где его покусала какая-то нежить и он после этого стал проклятым. После этого он бродил по миру, притворяясь прокаженным и пожирал людей, попадавшихся ему на пути… О своей прошлой жизни он почти не вспоминал, только образ какой-то Маруэлы иногда всплывал в его памяти. Похоже, он так сильно ее любил, что даже проклятье не смогло затмить эти чувства.

– Так зовут мою маму. – Прошептала я и вздохнула, мне вдруг стало жалко человека, который был обречен скитаться по миру в образе нечисти, пожирающей путников, а в сердце его был только один образ, одно воспоминание. – Интересно, мама знала о его чувствах?

– Они провели вместе целый год, и у них была свадьба, но им пришлось расстаться, чтоб сохранить свою тайну и.… тайну еще кого-то по имени Парис Мяит Любо. Он, похоже, кто-то очень важный в их деле борьбы с Наблюдателями и Омегой. Не понимаю, кому нужно бороться и с теми, и с другими?

– Полукровкам. – Хмуро ответил Катерион. – Омега со своим стремлением создать нового короля не дает жить спокойно полукровкам, к тому же он усердно их плодит. А наблюдатели, или смотрители, как их еще называют, старательно полукровок истребляют. Они не разбирают, к какому роду относится полукровка. Они уничтожают всех подряд. Да ещё и умертвий из них штампуют. Такое никому не понравится. Но при этом уничтожить одного без уничтожения других невозможно. Хотя Омега был бы рад избавится от наблюдателя, но он прекрасно понимает, что тогда и от него избавятся быстро.

– Значит, мама участвует в каком-то заговоре против Омеги и смотрителя, а мы ей в этом помогаем? – Спросила я, смотря в огонь.

– Получается так. – Согласился со мной Катерион.

Луор сел на землю рядом со мной и протянул руку, я сжала его горячую ладонь в своей и горько улыбнулась.

– Не переживай, вы однажды встретитесь и сможете обо всем поговорить. – Произнес он.

– Надеюсь... – Прошептала я и вспомнив, что ключ, что так нам нужен, находится на кладбище, тоже поморщилась, как до этого морщился Луор. – Ключ на кладбище, а там нас, скорее всего, тут же найдёт некромант. Я не хочу на кладбище...

Альмир пришел в себя в небольшом шатре, покрытом шкурами животных и при этом шатер медленно и мерно покачивался. Парень попытался пошевелиться и понял, что крепко связан. Осторожно приоткрыв глаза, он посмотрел вокруг себя и понял, что крупно вляпался. Он был в походной юрте орков, руки ему связали специальными веревками из особых трав, что подавляли в нем магические способности. Перед ним сидела тучная девушка со взлохмаченной гривой жестких ярко-рыжих волос, ее маленькие глазки сияли от радости, а из-под нижней губы торчали острые клыки. В руке она держала красную шелковую ленту и как только поняла, что парень очнулся она широко улыбнулась, демонстрируя острые зубы и заявила:

– Я Локута, ты мой ряпа-ряпа! Я так хотеть! – При этом она демонстративно обмотала ленту вокруг правого запястья Альмира и, чмокнув его в макушку вышла из юрты и заорала во всю глотку, – Я есть женщина и у меня есть ряпа-ряпа!

В ответ на ее вопли раздались такие же громкие вопли других орчих, им вторили крики боевых буйволов, сейчас они были запряжены в двухколесные повозки, на которых стояли юрты.

Альмир, не веря своему невезению, уткнулся в шкуру лицом и застонал. Он прекрасно знал традиции орчих многих миров. Они ловили себе парней, где только придется, чтобы выйти из-под опеки отца и братьев и начать жить самостоятельно. За своих соплеменников они выходили замуж неохотно, им не хотелось быть бесправной женой в доме, где всем заправляет мать мужа. А характеры у орчих, как в юности, так и в старости очень склочные и непокорные. Так что мордобой им был гарантирован ежедневный и при этом мужей орков интересовало только одно – чтобы было что поесть, дети рождались, да деньги понапрасну не расходовались. А то, что мать и жена с синяками на пол рожи ходят – так это же хорошо, от боевой орчихи родится боевое потомство.

Альмир посмотрел на красную ленту на своем запястье и тяжко вздохнул. По традициям орков он теперь был законным мальчиком для плотских утех орчихи и свободу он сможет обрести, только когда она родит от него сына, или найдет себе другую игрушку, повыносливее.

Парень, усевшись в позу лотоса, попытался сначала зубами развязать шелковую ленту, но поняв, что она магическая и просто так ее не развязать, попытался развязать травяную веревку и чуть без зубов не остался. Его так долбануло магическим разрядом, что он на минуту лишился зрения. Проморгавшись и убедившись, что так просто ему из сложившейся ситуации выбраться не удастся, он подполз к шкуре служившей дверью юрты и головой слегка ее оттолкнул, чтобы увидеть огромную орду орков, явно шедшую на завоевание новых земель. Буйволы тащили по широкой степи сотни юрт, а между ними на невысоких коренастых лошадях скакали орки мужчины, облаченные в парадные доспехи. Пыль подымалась от множества копыт и ног, шедших возле юрт орчих.

Альмир снова сел в позу лотоса у самого выхода из юрты и задумался. Магия у него была заблокирована, руки связаны, но зажать в ладонях, что-то острое он может, а значить есть шанс разрезать анти-магические веревки, ноги ему не спутывали, а значить шанс на побег есть, вот только как ему выбраться из юрты. Он посмотрел на потолок из войлока и вздрогнул, он весь был покрыт амулетами от магии и значить портал внутри ее открыть невозможно. Орчиха явно была из семьи шамана и потому могла позволить себе такую защиту от магии.

Посмотрев вокруг себя