лицом. Но ты смотри, в великана не превращайся.

Я усмехнулся оттого, что её опасения совпали с моими.

– Максимум два сорок, я думаю.

– Это ж… – округлила она глаза. – Многовато как-то для меня такой маленькой…

– Не бойся, я буду нежен.

– Эй! Я, конечно, не сомневаюсь… И буду любить тебя даже пятиметровым, но все же хотелось бы, чтобы ты если и вырастешь, то не больше двух метров… ну два десять максимум.

Мы одновременно тихонько захихикали, чтобы не разбудить Архея.

– Я сохранил жизнь бывшему Канцлеру, – просмеявшись, резко перевёл тему я. – Отныне он простолюдин Александр Гадов, призванный во всём помогать будущему князю Кёнигсбергскому – Петру Дмитриевичу Годунову.

Замолчав, я внимательно посмотрел на жену.

Она чуть отвернула голову и закусила губу. Четырнадцать секунд Соня думала над моими словами, а затем тяжело вздохнула и покачала головой.

– Ты мой муж, и я во всём поддерживаю тебя…Но… Аркх! – всплеснула руками Соня, резко вскочив с кресла и отвернувшись. – Как я жаждала, чтобы род Годуновых был полностью уничтожен!

– Я прекрасно тебя понимаю, – я сжал кулаки, вспомнив рассказы тёщи о своём старом товарище Иване, переродившемся в этом мире в отца Сони, Российского Императора. Через секунду выдохнул и произнёс: – Но это лишь эмоции, Соня. Подростковый максимализм. Вырезать целый род за грехи одного-двух людей? Вырезать женщин и детей? Это не по мне. Это имеет смысл, если ты боишься спустя время получить месть от недобитых, и только для этого уничтожаешь всех. Но я не боюсь. Сейчас я уверен, что Годуновы не причинят нам зла. Они будут полезны для укрепления империи.

– Да… – вздохнула Соня. – Умом я понимаю, что ты сделал правильный выбор. И… Попытаюсь принять сердцем.

– Завтра, милая. Всё завтра, – я подошёл к ней и прижал к себе. – Кстати… насчёт кольца, о котором упоминал Филипп. Я думаю, оно твое по праву.

О Рыкарях Рюрика мы получили всю нужную информацию, когда Архун и князь Выборгский совместными усилиями смогли открыть тайник бывшего Канцлера. Собственно, в этом тайнике мы обнаружили не только хроники и тайную родовую информацию, но и некоторые актуальные сведения о шпионах внутри дворца. Что помогло переиграть бывшего Канцлера.

– Может быть, кольцо и принадлежит мне по праву крови, – ответила Соня, заглянув мне в глаза, – но по праву сильного оно досталось тебе. Я хочу, чтобы оно осталось у тебя и впредь. Я знаю, что ты распорядишься им гораздо лучше, чем я.

– Что ж… Значит поношу его пока, – я благодарно кивнул и поцеловал жену в губы.

* * *

Я сидел на троне и смотрел сверху вниз на людей, преклоняющих колени передо мной и моей семьёй. Соня восседала слева от меня, держа на руках нашего малютку-императора. Взгляд её был колючим и цепким. Она будто демонстрировала тем, кто сейчас стоит перед нами, всю пропасть, отделяющую императорскую семью от мятежников. Победителей, от проигравших.

Впереди всех «кланяющихся» стоял босой мужчина с растрёпанной бородой и волосами, облачённый в чёрную бесформенную робу, подвязанную грубой верёвкой.

– Я… бывший Канцлер Российской империи, бывший глава рода Годуновых, Александр, признаю себя виновным в мятеже и подстрекательстве к государственному перевороту доверившихся мне людей. Утверждаю, что являюсь лидером и вдохновителем лживого движения, направленного на свержение признанной богами императорской династии Александритов. Признаю, что своими лживыми речами я намеренно вводил в заблуждение своих родных, друзей, вассалов и союзников. А также народ русский. Перед ликом богов раскаиваюсь в своём святотатстве, в посягательстве на богорожденную династию Александритов. Перед ликами божьими прошу простить меня у богов, людей и императорского рода.

Он склонил и второе колено, а затем упёрся лбом в красную ковровую дорожку.

Я поднялся с трона и зашагал к тому, кого ещё совсем недавно весь мир знал под именем Александр Борисович Годунов.

Стоявший рядом с троном Антон Иванович Троекуров протянул мне специально подготовленный меч. Как-то незаметно князь Выборгский стал императорским церемониймейстером.

– Я, глава императорского рода Александрит, Отец Императора, князь-регент Аскольд, властью, данной мне богами и землёй русской, выношу свой вердикт. Виновен. Боярин Александр Борисович Годунов приговаривается к публичной гражданской казни, которую я проведу немедленно.

Лёгким движением рук, я сломал надвое меч над головой Александра и разжал пальцы. Обломки упали ему на плечи, оставляя порезы и высекая кровь, а затем глухо бухнулись на ковёр.

– Отныне ты будешь носить фамилию Гадов. А теперь уходи. У тебя нет ни права, ни заслуг, чтобы находиться в Зале Богов.

Я развернулся и пошёл обратно к трону. Согласно традиции, Александр Гадов не поднимая головы, должен покинуть зал.

Сев на трон и не глядя на удаляющегося Гадова, я перевёл взгляд на следующего человека, стоявшего на колене.

Долго стоит. Как и все остальные. Пора это заканчивать.

– Услышь меня, Империя! – начал я свою речь так, как это делал в Александрии мой отец. – Властью, дарованной мне, постановляю: в мятежах, развернувшихся в нашей стране и едва не переросших в войну, в которой брат вынужден был идти против брата, виновен бывший Канцлер Александр Борисович Годунов. Больше, чем кто-либо. Но и за остальными, теми, кто его поддерживал, есть вина. Вина в том, что не разобрались, кому сохранить свою верность. Старому союзнику, другу и Канцлеру или новому императорскому роду. … В смутные времена не каждый способен ясно видеть. В результате эти люди, – взглянув в одну из камер, я плавным жестом показал на тех, кто склонил головы передо мной, – пошли против моего сына – нашего императора. В этом виновны. Но они исполняли свой долг перед бывшим Канцлером. Пусть немного, но это сглаживает часть их вины. А остальную часть вины… большую часть, я готов им простить. Но лишь в этот раз, – мой голос стал твёрдым, как окаменелая кровь Архея для нашедшего её китайца. А по полу тронного зала начали разбегаться золотые молнии. – И лишь однажды! Смута завершена! Российской империей правит законный император, признанный Богами и людьми! И отныне любой, кто дерзнёт пойти против императора и императорской семьи, будет немедленно казнён, как и его ближайшие родственники. А теперь, господа, однажды ошибившиеся с выбором, встаньте. И взгляните на своего императора. Вы, явившиеся сегодня сюда вместе с бывшим Канцлером, прощены. В отличие тех, кто проигнорировал императорское приглашение.

Послышался шорох одежд, и сто двенадцать человек – прихвостни Канцлера и их ближайшие родственники, начали подниматься с колен.

Затем последовало выражение почтения императору и его семье, а также принесение клятв верности. Началась она с самого старшего по статусу из присутствующих – с великого князя Минского.