— За все эти испытания, ага. Мы будто закончили игру по ускоренной семейной жизни и получили приз.

— А что, могло ведь быть и так… Башню и все в ней создали только для того, чтобы тот, кто успешно справится с испытанием, получил что полагается.

— Что там башню — этот Замок будто создали для этого… Чтобы нашелся кто-то, кто поймет что-то важное, найдет нужное и тогда…

— И тогда? — Евор подался вперед.

Но я замолкла.

Мысль ускользала и никак не желала воплощаться в слова.

— Знаешь, я подумала сейчас, что смысл может быть вовсе не в том, чтобы найти выход, — протянула после длинной паузы, — Что если заключение — лишь возможность удержать нас здесь на достаточно длинное время, чтобы мы закончили большую Игру? И что-то нашли и поняли? Что-то важное?

— Почему именно мы?

— Не именно, — досадливо мотнула головой, — Ты же сам говорил — здесь многие были.

— А мы избранные — поэтому у нас получается? — прозвучало издевательски. Но я не поддалась.

— Ну пока рано говорить, что получается… И вообще, может у нас просто нужный набор качеств? Или еще что-то…

Что-то еще было. Точно. Но выстроить это “точно” пока не получалось.

Какое-то время мы еще постояли, любуясь звездами — и теми, что сверху, и той, что в руках. А потом Евор бережно убрал ее в котомку и приглашающе подал руку, чтобы снова нырнуть в проем и спускаться вниз.

— А можно как-нибудь по другому? — заныла я. — Ну на крыльях воздуха или еще что… Ты же маг!

— Аделаида, твои “познания” в магии меня порой удивляют. Очень. Кажется, пришло время для лекции…

— Да кто бы возражал, — широко зевнула и приняла его руку.

Признания

— Я из другого мира. Не с другой стороны Колеса — просто из другого. У нас шар, кстати. И почему-то мне кажется, что здесь — тоже.

Да-да, я в курсе, что так, с размаху, лучше не начинать. И понимаю, что Евор, который после позднего завтрака — спускались мы ночью в башне долго. Очень — предложил рассказать о магии, ожидал немного другого от моих слов: “Только сначала я”.

Но внезапное озарение, что доверие между нами невозможно до конца, пока не будет моего доверия, а также встроенная практичность — пусть с азов начинает лекцию, раз я с детства с магией не сталкивалась — развязали мне язык. Вот и бахнула одним махом.

А он вдруг сразу поверил — по лицу увидела. С моим появлением Евор, похоже, все больше проявлял эмоции.

И тут же отреагировал — неожиданно причем:

— Так это к вам ушли драконы?

— Ничего мы не брали! — насупилась, — То есть нет их у нас. У нас вообще ничего привычного вам нет — мамонты и те вымерли.

— Как вымерли?!

— Ты этим шокирован больше, чем тем, что я вообще с другой планеты, — сделалось вдруг смешно.

— Потому что “из другого мира” — это просто слова. А мамонты… это уже что-то конкретное. Чем проникаешься… А были они?

— Были. Крупные животные были в принципе, может среди них и драконы водились — но это не доказано. Потом вымерли. Говорят, что произошла катастрофа. И выжили только мелкие виды. Вот у вас не так…

— Такое сложно ведь придумать, Аделаида… — значит не сразу поверил, а только сейчас начал, раз протянул задумчиво, встал, и прошелся по своему кабинету, где мы и устроились.

Он так часто делал, когда надо было переварить информацию или подумать. Я замечала.

Я многое стала замечать и запоминать, что касалось Евора. Какие-то жесты, привычки. Я все еще надеялась, что мой интерес связан с тем, что он единственный схожий со мной индивид в моем окружении.

Но уже понимала, что это совсем не так… Совсем не в том причина моего внимания.

Завтраки он любил легкие — мог яблоком каким-то обойтись. А вот обед и ужин предпочитал сытный. И сам готовил — уж не знаю, встроенная ли это у него опция или приноровился.

Тренировался каждый день. Не только фехтование — бег с препятствиями, которые они практиковали и в академии, магические заморочки, какие-то особенные письмена. И очень страдал без возможности ездить верхом.

Любил возиться с мелкими предметами. Обмолвился как-то, что если бы не очарование драконами и достаточная сила, чтобы стать универсалом, пошел бы в “предметники” и создавал вещи на стыке магии и простейшей механики.

“Простейшая механика” — это я уже так сама обозвала. С высоты взгляда человека совсем иной эпохи.

Еще мы говорили и о личной жизни… в прошлом. С некоторым удивлением он отнесся к тому, что у меня не было мужа — здесь-то замуж девицы любых сословий выходили рано. С облегчением я узнала, что у него жены тоже не было. И детей. Он был помолвлен “но за это время она успела уже выйти замуж за другого”.

Сказано без грусти или сожаления.

Евор мало и редко улыбался, наоборот — будто с тревогой вглядывался и в окружающий мир, и в меня. Иногда — с надеждой. Из коротких и не слишком информативных рассказов о прошлом я сделала вывод, что он и прежде не был эмоционален. Не стремился к каким-то сильным чувствам — да и не испытывал их особо. Родители по его описаниям тоже довольно холодны и отстранены — и богаты, случайно обмолвился. С братьями тоже не было особенного контакта.

Да он и не стремился что-то испытывать — зачем?

Я тогда споткнулась на этом “зачем”, на этом его вопросе. Потому что и сама не могла объяснить. Потому что мне также не были свойственны глубокие переживания — раньше все должно было быть “на позитиве” и “развитии”, “страстно”, если речь шла об отношениях с мужчинами, и “интересно” — если о приятелях. Прочее лежало вне области моих знаний. И только здесь, пожалуй, я обнаружила в себе много нового. Точнее, забытого до поры до времени.

Например вот это жадное любопытство, когда очень-очень хочется узнать человека, чем он дышит и чем дышал прежде…

Чувственность. И физическую, и эмоциональную, когда прикосновения и слова — они значимы, не походя. Когда чувственность — это сила, которой можно управлять или, напротив, отпустить на волю, давая возможность растечься безбрежно.

Или злость. Не истеричную — из-за того, что твои ожидания не оправдываются, но вполне здоровую, направленную, способную двигать и прогресс, и столетние камни.

Евор же будто продолжал сидеть на своем острове, опасаясь войти в реку, которая отделяла его от красоты чувств.

— Как там? У вас? — спросил, наконец. Переварил.

— "Там" нет магии, — улыбнулась. — Зато есть рукотворные предметы, которые могут действовать получше магии.

А вот и жадное любопытство увидела.

Я рассказала — как уж смогла объяснить — про машины и общественный строй, про то, как живут современные люди, чем занимаются, кем работала я…