У индейцев имелись орудия труда, подсказал внутренний голос.

— Пойдем, — сказал Джад и повел его к лесистому склону. Ветер как будто усилился, но давал ощущение свежести и чистоты. Луис разглядел какие-то непонятные силуэты под сенью деревьев, да и сами деревья поражали воображение — он в жизни не видел таких старых, высоченных елей. В целом это странное, одинокое место производило впечатление пустоты — но пустоты, заключавшей в себе трепет жизни.

Темные силуэты оказались пирамидами из камней.

— Микмаки стесали вершину холма, — сказал Джад. — Никто не знает, каким образом. Как никто не знает, каким образом майя строили пирамиды. Даже сами микмаки и майя забыли.

— Зачем? Для чего?

— Это был их могильник, место для погребения мертвых, — ответил Джад. — Я привел тебя сюда, чтобы ты похоронил кота Элли. Микмаки не делали различий. Они хоронили домашних животных прямо рядом с хозяевами.

Луис подумал о древних египтянах, которые поступали еще круче: убивали принадлежавших царям животных,

чтобы их души сопровождали души хозяев в загробном царстве. Он где-то читал, что вместе с дочерью какого-то там фараона похоронили больше десяти тысяч домашних животных, включая шестьсот свиней и две тысячи павлинов. Свиней умастили розовым маслом — любимым ароматом усопшей, — прежде чем перерезать им глотки.

И они тоже строили пирамиды. Никто не знает, зачем их строили майя — кто-то считает, что для наблюдений за звездами и счета времени, как Стоунхендж, — но назначение древнеегипетских пирамид известно всем… это памятники умершим, самые большие в мире надгробия. «Здесь покоится Рамзее Второй. Он был послушным», подумал Луис и пронзительно, беспомощно хихикнул.

Джад посмотрел на него без всякого удивления.

— Давай хорони свое животное, — сказал он. — Я пока покурю. Я бы помог, но ты должен все сделать сам. Каждый сам хоронит своих мертвецов. Как в прежние времена.

— Джад, что все это значит? Почему вы привели меня сюда?

— Потому что ты спас Норме жизнь, — сказал Джад, и хотя слова прозвучали искренне — во всяком случае, Луис не сомневался, что старик сам в это верит, — у него вдруг появилось стойкое подозрение, что Джад лжет… или что его самого обманули, и теперь он, сам того не желая, обманывает Луиса. Ему вспомнился странный взгляд старика по дороге сюда.

Но здесь, наверху, это уже не имело значения. Здесь большее значение имел ветер, плотный студеный поток, обтекавший его со всех сторон и развевавший волосы.

Джад уселся на землю, привалившись спиной к одному из древесных стволов, зажег спичку, пряча ее в ладонях, и закурил.

— Не хочешь немного передохнуть?

— Да нет, я в порядке, — сказал Луис. Он мог бы задать Джаду кучу вопросов, однако вдруг понял, что ему не хочется ни о чем спрашивать. Все казалось странным и ненормальным, но вместе с тем — очень правильным, и Луис решил, что на этом пока можно и успокоиться. Он хотел знать лишь одно.

— А я смогу выкопать здесь могилу? Почва вроде бы неглубокая.

Луис указал взглядом на камни, торчавшие из земли на краю площадки у самых ступеней.

Джад медленно кивнул.

— Да, неглубокая. Но трава тут растет, а значит, ее глубины хватит и на могилу, Луис. Здесь издревле хоронили людей. Хотя копать будет непросто. Сейчас поймешь.

И Луис понял. Земля была твердой и каменистой, и очень скоро стало ясно, что одной лопатой тут не управишься — нужна кирка. Сначала долбишь землю киркой, а потом убираешь лопатой все, что надолбил. У него разболелись руки. Но зато он опять разогрелся. Ему почему-то хотелось выполнить эту работу на совесть. Он принялся напевать себе под нос, как иногда делал, зашивая раны. Время от времени кирка натыкалась на слишком твердый камень, высекая искру, и деревянная рукоятка дрожала в его руках. Луис чувствовал, как на ладонях вызревают волдыри, но его это совсем не тревожило, хотя обычно, как все врачи, он следил за руками и старался их беречь. Ветер вокруг выпевал свою заунывную песню.

Сквозь песню ветра Луис расслышал тихий стук камня о камень. Оглянувшись, он увидел, что Джад, сидя на корточках, отбирает самые большие камни, которые Луис выкопал из земли, и складывает их в кучку.

— Тебе для пирамиды, — пояснил он, заметив, что Луис на него смотрит.

— Ага, — кивнул Луис и вернулся к работе.

Он вырыл могилу шириной фута два и длиной фута три — проклятый кот разместится с комфортом, подумал он, — и когда ее глубина достигла тридцати дюймов, а кирка начала высекать искры почти при каждом ударе, спросил Джада, не пора ли остановиться.

Тот подошел и бегло глянул на яму:

— Вроде нормально. Но тут я тебе не советчик. Ты сам должен решить.

— Теперь вы мне можете сказать, для чего мы все это затеяли?

Джад улыбнулся едва заметной улыбкой.

— Микмаки верили, что это волшебное место, — сказал он. — И этот холм, и весь лес от болота на севере и востоке. Они устроили здесь могильник и хоронили своих мертвецов, вдали от всего. Другие племена держались отсюда подальше… пенобскоты всегда говорили, что в этих лесах обитают духи. А потом то же самое говорили и торговцы пушниной. Думаю, кто-то из них видел огни на болоте и принял их за духов. — Джад улыбнулся, и Луис подумал: Это совсем не то, о чем ты сейчас думаешь. — А потом даже сами микмаки перестали сюда приходить. Один из них утверждал, что видел здесь вендиго и что земля испортилась. Они тогда устроили по этому поводу большое шаманское заклинание… то есть так мне рассказывал старый пьяница Стэнни Би, как мы все называли Стэнни Бушара, а Стэнни Би любил приврать. Чего не знал, то выдумывал.

Луис, помнивший только, что вендиго — это какой-то дух северной страны, спросил:

— А земля правда испортилась? Вы сами как думаете?

Джад улыбнулся — во всяком случае, его губы слегка

скривились.

— Я думаю, это опасное место, — тихо проговорил он. — Но не для кошек и собак. И не для хомячков. Давай, Луис. Похорони свое животное.

Луис опустил в яму пакет с телом Черча и медленно забросал его землей. Теперь он чувствовал усталость. Ему было тревожно и зябко. Стук комьев земли о полиэтилен звучал угнетающе, и хотя Луис не жалел о том, что пришел сюда, ощущение душевного подъема пошло на убыль, и ему хотелось, чтобы все поскорее закончилось. Им еще предстояла долгая дорога домой.

Стук земли становился все глуше, а потом и вовсе затих — теперь комья ложились поверх других комьев с глухими, мягкими хлопками. Луис бросил в яму последнюю порцию земли (никогда не хватает, вспомнились ему слова дяди, владельца похоронного бюро, сказанные, наверное, тысячу лет назад, вынутой из ямы земли никогда не хватает, чтобы засыпать могилу полностью) и повернулся к Джаду.

— Теперь сложи пирамиду, — сказал старик.