Жилище, где растили Лесю, было беспредельно скучным — в зале на одной стене ковер, прочие стены пусты — ничего в рамочке, не говоря уж о раме, никаких безделушек, ни одной книги — на полках под стеклом только посуда. Лео подумала: тут поневоле начнешь фантазировать напропалую. Стало также понятно, почему Митенька редко бывает у родственницы.

Она оставила свой телефон с настоятельной просьбой: когда племянник появится, звонить в любое время дня и ночи. Сама взяла на всякий случай телефон правдоискательницы. Покинув это унылое жилище, она связалась с Кречетом, но тот попросил перезвонить попозже.

Мурч проводил носатого старца к дому со сгоревшей крышей, и туда же прибыла машина «Часового». Это был старый внедорожник, который брали те, кому требовалось, для вылазок, чтобы не портить личный транспорт. Вид у него был обшарпанный, но внутренности содержались в полном порядке. Правда, в багажнике черт бы шею сломал. Там было много всякого добра, в том числе и гиря-двухпудовка, которую бойцы «Часового» купили за свой счет для соседнего тренажерного зала, но зал закрылся на двухнедельный ремонт.

Деду предложили сесть в машину добровольно и без шума, во избежание недоразумений. Дед был недоволен, но согласился.

В машине он нахохлился и бормотал, как мартышка, почти беззвучно.

По дороге к базе Мурч, сообразив, что пленник голоден, взял в автолавке у автобусной остановки хлеба, колбасы, плавленого сыра и чайной заварки, а кипятильник и посуда в бывшем свинокомплексе имелись. Дед обрадовался и обещал все рассказать как на духу. И, когда прибыл Кречет, дед заговорил. Но понять его было почти невозможно.

Он утверждал, что у него похитили некое сокровище, что похитил Успенский, что сокровище — с тайной, что тайна почти разгадана, и тот, кто поможет вернуть покражу, разделит с носатым дедом миллиардную прибыль. Кречета миллиарды не интересовали, его интересовала Лео. Дед охотно объяснил: эта милая и красивая женщина работает в «Трансинвесте», в таковом качестве она и потребовалась. Насчет попытки похитить красную сумку он сообщил: деньги кончились, был голоден, выбрал старушку, решив, что она слабосильная. Кто же мог знать, что какая-то чертова баба собьет его с ног и расквасит ему нос?!

Кречет позволил ему еще поговорить о миллиардах и вернулся к Лео: так почему все-таки она? Носатый дед принялся плести прежнюю ахинею: работает в банке, знакома со злодеем Успенским и обещала помочь вернуть миллиарды. Кречет понял: Лео догадалась, что имеет дело с сумасшедшим. Казалось бы — осталось отпустить пленника и даже отвезти его к родственникам, если это не слишком далеко. Но на вопрос о родственниках носатый дед ответил криками и даже слезами. Потом, к огромному удивлению Кречета и Мурча, он достал из-за пазухи выкидной нож и принялся им размахивать, обещая зарезать воров.

— Да мне и в голову не пришло обыскать его! — оправдывался Мурч.

Наконец носатый дед угомонился. И встал вопрос: куда его девать? На Афанасьевских Горках своих безумцев полно. Этого, да еще прибредшего невесть откуда, не возьмут. А отпускать его на волю опасно — опять потащится к «Трансинвесту» и будет там гоняться за девочками из операционного зала. На всякий случай нож у деда отобрали.

Время было позднее, Кречет позвонил Лео. Сейчас он уже мог говорить с ней без помех.

— Ты знаешь, что Потапенко пропал? — спросила она.

— Да, Успенский звонил, спрашивал, не знаю ли я, куда он подевался. А откуда мне знать? Он мне не докладывает. Лео, повтори-ка, пожалуйста, что тебе наговорил этот дедок — тот, что за тобой гонялся.

— Да ничего особенного, деньги обещал. Миллиарды. Послушай, я вот что вспомнила — когда я шла к Митеньке, этот старик за мной не следил, я проверяла. Он появился во дворе позже. Если бы ему была нужна я — он бы не стал у той бабушки сумку из рук вырывать. Он явно хотел подкараулить Потапенко. Может, он хоть догадывается, куда Потапенко подевался? Надо будет его отыскать…

Кречет не стал докладывать, что искомый дед сидит вот тут, напротив, в бывшем свинарнике.

— Никуда он не денется. Если Митенька до утра не найдется, вот тогда…

— Потапенко? — вдруг спросил дед. — Вы тоже его ищете? Найдите, я заплачу, я хорошо заплачу! У меня будут миллиарды!

— Хорошо, отец, — ответил Кречет, которому старик по возрасту вполне годился в отцы. — Как только, так сразу.

— Я убью его. Я должен его убить. Сперва его, потом Успенского! Отдайте нож!

— Пока, Лео, — сказал Кречет. — Не мы его ищем, нам-то он зачем? Ну, загулял мальчик. Жены нет, мамочка далеко — что ж не загулять?

Дед потер рукой лоб. Вид у него сейчас был самый несчастный.

— Мне плохо, — прошептал он. — Наверно, мне нужно принять лекарство, но я не знаю, как оно называется. Я теряю силы…

Это был голос человека, который опомнился и почти вменяем.

— Вот только этого нам не хватало! — возмутился Мурч. — Кречет, давай я свезу его в больницу!

— Похоже, ты прав. Отец, на ноги можешь встать? — с беспокойством спросил Кречет.

— Погодите, я еще посижу. На меня находит… Не надо меня сердить, я срываюсь и кричу, потом мне плохо.

Кречет и Мурч переглянулись. У них возникла одна мысль на двоих: а ведь дедок-то не городской сумасшедший. Он болен, да, и он, кажется, осознает свою болезнь.

— Кречет, а давай его к Маркизе отвезем, — предложил Мурч.

Маркизой они прозвали старую докторшу, которой было по меньшей мере восемьдесят, но на пенсию она вышла всего лишь лет пять назад. Прозвище она заработала благодаря своим церемонным манерам. Маркиза умела не только прописывать аспирин — она увлекалась восточной медициной, лечила акупрессурой, и бойцы из «Часового» забегали к ней — то шею поправить, то головную боль унять, расплачивались помощью по хозяйству.

— Давай, — согласился Кречет.

Докторша жила одиноко, хотя имела полный комплект родственников. Но после смерти мужа она решила, что никто ей больше в доме не нужен. Она допоздна читала и рукодельничала, потом просыпалась ближе к обеду. Бойцов «Часового» очень даже такой график устраивал — можно было приехать хоть в три часа ночи с глубокой царапиной или опасным ушибом.

Увидев носатого деда, Маркиза нахмурилась, поводила рукой перед его глазами, потом велела Кречету с Мурчем подождать в прихожей. Ждали чуть ли не полчаса. Наконец она вывела старика.

— Его лечили сильнодействующими средствами, чуть совсем не залечили, — объяснила Маркиза. — Думаю, там такой коктейль с галоперидолом был, что и нормальный станет овощем, а у него психика, видимо, и до лечения была расшатана.

— То есть сбежал из дурдома? — уточнил Мурч.

— И правильно сделал.

— Понятно… — Кречет задумался. — Вот что… Его нужно где-то спрятать — так, чтобы не искать потом по всему Протасову. И подержать там, пока у него в мозгах не прояснится.