Старушка ничего плохого не подумала — Лео сказала ей, что хочет познакомить Анюту с мужчиной, мужчиной в годах, но способным позаботиться о молодой женщине и ее ребенке. И всяко лучше быть замужем за надежным пожилым, который в деньгах не нуждается, чем биться, как рыба об лед, в одиночку поднимая сына. Впрочем, Валентина Григорьевна в свои семьдесят искренне считала пятидесятилетнего Ромуальда молодым мужчиной.

Что касается Анюты, она видела в Ромуальде забавного старичка, но старичка хорошего, умеющего разговаривать с женщиной. Ромуальд сказал Анюте, что она в этой кофточке просто очаровательна, что у нее чудный ребенок, что с такой фигуркой нужно сниматься в кино. После чего ему оказалось довольно легко сосредоточить внимание собеседницы на огоньке ароматической свечи.

Лео заранее оттащила в угол глубокое кресло и потихоньку устроилась там, стараясь быть понезаметнее.

— Ведь вас зовут Анна? — тихо спросил Ромуальд.

— Да, меня зовут Анна.

— И у вас светлые волосы?

— Да.

— И вы мама замечательного ребенка?

— Да.

— И вашего сыночка зовут Феденька?

— Да, его зовут Феденька.

Лео сидела тихо, как мышь под веником. Она впервые видела работу гипнотизера и старалась выделить те опасные приемы, которые могли бы подействовать и на нее саму.

— И вы сейчас смотрите на огонь, видите огонь.

— Да.

— И отвечаете на мои вопросы.

— Да…

Лео не уловила того мгновения, когда Анюта вошла в транс. Она только поняла — все изменилось, Ромуальд не прежний и Анюта не прежняя. Его голос стал уверенным, сильным, а она понемногу начала качаться взад-вперед, с амплитудой небольшой, но заметной. При этом ее глаза были открыты, и она не отводила взгляда от свечи.

Вопросы были простые — Лео вдруг подумала, что и сама могла бы их задавать. И ответы были простые — большей частью «да». Анюта восстановила вчерашний день, потом события недельной давности. Но понемногу, продвигаясь к тому дню, когда она впервые попала в «Инари», ответы становились многословнее. Она будто освоилась в потоке времени, пущенном вспять, и уже чувствовала себя в нем естественно.

А еще задвигались руки. Анюта складывала в столбики незримые монеты. Лео догадалась, что это за движения, хотела подсказать Ромуальду, но удержалась — как бы все не испортить.

— Ты не все сделала, — сказал Ромуальд. — Ты должна сделать что-то еще.

— Да, — ответила Анюта и с силой растерла себе руки. Лео поймала себя на том, что повторяет эти движения.

— Они лежат на столе, — продолжал Ромуальд. — Что ты с ними делаешь?

Анюта взяла в каждый кулачок по воображаемому монетному столбику и стала стучать по столешнице.

— Очень хорошо, — похвалил Ромуальд. — Как ты их называешь?

— Я называю… — Анюта задумалась.

— Ты их называешь рублями?

— Нет.

— А как?

— Это «мальчик». — Анюта показала правый кулачок. — Тут «девочка».

Ромуальд посмотрел на Лео, во взгляде был вопрос: ты понимаешь, что это значит?

Лео беззвучно ответила: нет.

На самом деле она уже почти все понимала.

— Твой «мальчик» и твоя «девочка»? — уточнил Ромуальд.

— Мой «мальчик» и моя «девочка».

— Где они?

— Дома.

— Они лежат у тебя дома?

— Да… Нет… Они вместе…

— Они вместе, очень хорошо. И что потом? — Ромуальд начал волноваться.

Он ненароком прикоснулся к такой тайне, которая стоит миллионов. Посмотрев на Лео, он получил безмолвный приказ продолжать.

— Потом у них, у них…

Воображаемые монеты в Анютиных руках налились совершенно невыдуманным жаром, увеличились в размере, и она, вскрикнув, отбросила их.

— Все! — крикнул Ромуальд. — Больше нельзя! Она вся дрожит! Анна, Анна, ты слышишь меня? Ты слышишь меня?

— Да…

— Анна, тебе не страшно. Анна, ты возвращаешься. Ты шаг за шагом возвращаешься. Ты уже стоишь у двери. Я открываю дверь…

Анюта помотала головой.

— Я должна их собрать… их собрать…

— Почему ты должна их собрать?

— Их стало много. Одна, две, три, четыре…

Анюта опустилась на корточки и стала собирать воображаемые монеты.

Ромуальд растерялся. Он не понимал, что происходит. Анюта решительно не желала выходить из транса.

Лео тоже поняла это.

— Ребенок… — еле слышно подсказала она.

— Анна, Анна, за дверью ждет ребенок. За дверью ждет твой ребенок. Возвращайся к ребенку! — потребовал Ромуальд.

Анюта дрожащими руками толкнула воздух перед собой, и Ромуальд ощутил волну.

— Да что ж это такое?.. — прошептал он.

Лео знала, как зовут ребенка. Ей это рассказала Леся, и тогда информация показалась совершенно ненужной.

— Аня, Феденька плачет! — крикнула Лео.

Анюта вскочила и кинулась к двери. Ромуальд не успел ее удержать. Лео попыталась подняться из глубокого кресла, но поскользнулась и шлепнулась обратно.

Судя по топоту в коридоре, Анюта бежала со скоростью профессионального спринтера.

— Сидите тут, я ее догоню, — приказала Лео.

Но погоня окончилась ничем. Перепуганная Валентина Григорьевна сказала только, что на игровую площадку ворвалась Анюта, схватила ребенка и умчалась. Лео стала расспрашивать девочек на ресепшене. Они видели Анюту, но ничего не поняли, и никому не пришло в голову посмотреть, куда ее понесло.

Лео понимала одно — шарлатан, которому она доверила ответственное дело, не справился, и вот теперь в гостиничном номере стоит брошенная коляска, а где обезумевшая Анюта с ребенком — даже предположить невозможно.

Решив, что Ромуальд никуда не денется, Лео зашла в бар. Пила она мало, исключительно в хорошей компании, но сейчас было необходимо расслабиться. В баре нашелся испанский херес. Лео взяла немного — сто граммов, села на высокий стул и задумалась.

«Мальчики» и «девочки»… Это следовало проверить. Покойный прадед говорил, что есть у него одна догадка, многое объясняющая. Лео должна была прийти к его выводам самостоятельно — или же не прийти…

Она вернулась в номер и не нашла там Ромуальда. Гипнотизер попросту сбежал. И ничего удивительного — начал за здравие, кончил за упокой, хорошо ввел Анюту в транс, вывести не сумел.

Решив, что это сокровище никуда не денется, потому что привыкло к подачкам, Лео собрала вещи, расплатилась на ресепшене и отправилась домой — на съемную квартиру. Ей было не по себе — очень уж не понравилось бегство Анюты. Коляску Лео оставила в холле гостиницы, объяснив девочкам, что хозяйка вот-вот придет. У нее самой такой уверенности не было.