Не позволяя целовать в губы, Елена уворачивалась. Плакала сильнее.

— Я не предавал тебя. Не уезжал...

— Ты сейчас придумаешь любую легенду, чтобы оправдать себя. Соврешь о чем угодно! — Она толкнула меня в грудь. — Однажды я уже поверила. Больше не хочу.

— И не нужно верить. Словам вообще верить нельзя. Сегодня я это окончательно усвоил.

— Тогда просто молчи. — Она прижала указательный палец к моим губам. — Ты спас меня. Забрал у Славы сына. Я не попрекну прошлым. Не встану между тобой и Тимом. Никогда. Обещаю.

— Я не бросал тебя. И не бросил бы. Ни за что!

Спорить было бесполезно. Не с этой Еленой. Трясущейся, вымотанной. Еле живой после всего, что пережила за два дня.

— Я докажу, что не виноват. Не словами. Документами. Потом ты сама решишь.

Наверное, нужно было поставить ее на ноги и отпустить в спальню. Но я не смог. Так, на руках, и понес. Сжимая, как самое дорогое сокровище. С остановками, чтобы подольше чувствовать рядом. Шизея от острого желания подмять ее под себя и заставить забыться.

У двери спальни Елена вдруг престала плакать, сама стерла слезы и заговорила:

— Лучше оставь нас в покое. Я помню условия сделки. От своих обязанностей не отказываюсь. Твои ночи будут твоими. Лишь умоляю, дай мне время.

— У тебя будет все что захочешь.

Я внес это чудо в спальню. Уложил на кровать. И сразу отошел к двери, чтобы не пугать еще сильнее.

Будто не поверив, Елена подтянула к себе одеяло. То самое, на котором мы занимались любовью два дня назад.

— Ты ведь не заберешь у меня Тима? — Распухшие от слез губы дрогнули.

— Никто не заберет у тебя сына. — Понадобилась вся сила воли, чтобы остаться на месте и не схватить княжну снова в объятия. — Никто не причинит вам вреда. — Я буквально вытолкал себя за порог. — Никогда!

***

Легче не стало. Ни через час, ни через два.

После того как отнес Елену, я подошел ко второй гостевой спальне — Тимура. Чтобы не разбудить, осторожно открыл дверь. Постоял несколько минут у порога.

Смотрел на этого уже взрослого мальчика. Не веря! Не понимая, что творится на душе. Совсем недавно не было у меня никакой семьи. Не хотел я ее. Не планировал.

От женщин, которых приводил в свою квартиру, нужен был лишь секс. Без гарантий и без будущего. Казалось, это удобно. Стерильные отношения.

Ничего не мешало заниматься своими делами. Развивать новые проекты. Бежать в том самом колесе, которое девять лет назад в качестве спасения подсунул мне Костя.

Сейчас даже смешно стало.

Все эти годы я бежал от Елены. От своего прошлого. Как в сказке о золотом гвозде, нажил во время бега и дом, и богатство, и известность. Протопал всю дорожку от самого низа до гребаной элиты. Поднялся выше всех тех, кто отправил меня за решетку.

И теперь остановился на прежней станции. Уже не только с Еленой — еще и с сыном.

Пожалуй, за такое Мисюрова следовало не просто убить. А убить, воскресить и снова отправить на тот свет. И так десять раз. За каждый прожитый во лжи год.

После исповеди прошло несколько минут, но злость не утихала. Смотреть на собственного ребенка было больно. В грудину словно кол вбили.

Не малыш уже — личность. С характером, привычками, мечтами, с любимыми фильмами, книгами и своим взглядом на мир.

Голова шла кругом от мысли, как буду знакомиться и завоевывать доверие Тимура. Не представлял, с чего начинать и, вообще, как вести себя с детьми. О чем рассказывать, какие игрушки покупать и как доказывать, что я лучше прежнего, ненастоящего отца?

Вопросов с каждой секундой становилось лишь больше, а дышать рядом с собственным сыном — все труднее. В груди пекло. Пока окончательно не свихнулся, впору было устроиться прямо здесь, на коврике, и отключиться до утра.

Мне бы еще пару минут рядом, и, наверное, так бы и поступил. Но кое-как собрался с силами. Закрыл дверь. Рухнул на ближайший диван как подкошенный. А через четверть часа, словно бригада реанимации, по мою душу явился Белов.

— Только тихо. — Я жестом приказал начбезу не шуметь. — Спят все.

— Это хорошо. — Он оглянулся в сторону спален и бесшумно прошел в гостиную.

— Случилось что?

Другой причины переться ко мне поздно вечером не было. Лишь очередное ЧП или важная информация. Первого не хотелось бы, но, судя по кислой роже Белова, рассчитывать на второе не приходилось.

— Пару часов назад с телефона вашей бывшей поступил вызов в полицию, — словно бабка-сказочница, осторожно начал Сергей.

— От Вики?

Белов кивнул.

— Сказала, что в дверь кто-то ломится, и просила приехать поскорее, — продолжил он.

— И ты отправил людей. Так?

Меньше всего хотелось переживать о Вике. Сейчас наша с ней связь казалась далеким прошлым. Не связывало больше ничего. Да и не вспоминал я ее. Как отрезало.

— Поначалу не планировал. Приказа охранять не было. Но спустя минуту после первого звонка она позвонила снова. На сей раз извинялась. Рассказывала про соседей, которые дверь перепутали. — Белов дернул шеей. — В общем, несла такой бред, что я не одну группу выслал, а сразу две.

— И?

Нехорошее предчувствие уже закралось в душу. Слышать ответ Белова почему-то не хотелось.

— А не было в квартире никого. Замок вскрыт. Вещи разбросаны. Мобильный телефон по частям в унитазе. Смыть, видимо, не получилось.

— Твою мать... — Я закрыл лицо ладонью и сел. — Полиция в курсе?

— Да, шастают по квартире. Улики затаптывают. — Белов скривился как от зубной боли.

— Думаешь, это как-то связано с нашим клиентом?

Фамилию «Мисюров» назвать вслух я не смог. Аллергия уже на нее выработалась. Чесалось все.

— Пока с его стороны не было никаких звонков или сообщений. Ни одной ниточки. Только я более чем уверен, что за похищением стоит он.

— Слишком уж все хорошо совпало, — пришлось согласиться.

— Очень хорошо. Не бывает таких случайностей. Тем более Виктория последние два дня вообще из дома не выходила. И не приглашала к себе никого. Даже подруг. Еду в доставке заказывала. В основном шоколад.

— Мда... Прилетело откуда не ждали.

Глаза после бессонной ночи слипались. Челюсть ныла от потребности зевнуть. Но, кажется, сон опять откладывался.

— И какой леший дернул меня подарить Вике машину? Лучше бы тур всучил! Куда-нибудь к черту на кулички. Чтобы не слышать о ней. Не видеть. И не думать, как теперь с этим разбираться.

Денис