решить. После победы пропускной режим ослаб, да и многие сейчас возвращаются на родину, составы один за другим идут… — профессор покачал головой. — Все равно, риск очень велик.

Громов умолк. Выдержав паузу, Саша спросил:

— Александр Николаевич, так что же нам делать?

Профессор вздохнул.

— Я напишу докладную записку с изложением всех фактов. То, что ее рассмотрят на самом верху, я могу гарантировать, но предпримут ли какие-то меры… — Громов пожал плечами. — Это уже другой вопрос. Во всяком случае, можно рассчитывать, что фотороботы Штирнера будут расклеены везде, где только можно.

Профессор встал из-за стола, Саша тоже поднялся.

— На самом деле, это только гипотеза, хотя и довольно остроумная. Я бы хотел, чтобы ты ее проверил. Поговори с Ильей, только в спокойной обстановке, он парень стеснительный. Не дави на него, он сам все скажет.

— А как же расчеты?

— Пусть ими занимается спец из Академии. Согласен?

Саша не стал возражать.

Грузопассажирский состав готовился к отправлению от вокзала Потсдама. По периметру было выставлено оцепление, охранявшее грузы на вагонах-платформах, закрытых брезентом. Что именно там перевозилось, никто не знал — только ходили слухи о новейших немецких военных разработках, попавших в руки советской разведки.

Начальник охраны лично проверял документы тех, кто сейчас заходил в пассажирский вагон. Их было два: один занимала вооруженная охрана, а второй предназначался для гражданских. Тихая очередь, состоявшая в основном из мужчин среднего возраста, тянулась к ступенькам перед открытой дверью вагона. Солдат, стоявший в тамбуре, помогал поднимать чемоданы, часто довольно тяжелые: ничего удивительного, пассажиры поезда уезжали надолго — скорее всего на годы.

К солдату, стоявшему в оцеплении недалеко от пассажирских вагонов, подошли двое: капитан в форме НКВД и штатский, державший чемодан. Капитан отдал распоряжение, и солдат, взяв под козырек, пропустил обоих внутрь оцепления. Штатский, встав в конец очереди, поставил чемодан на перрон, мокрый от недавнего дождя. Капитан подошел к начальнику составу:

— Разрешите обратиться, товарищ майор!

Тот недовольно взглянул на него — он уже понял, с чем тот заявился.

— Что у тебя, капитан?

— Товарищ полковник добавил еще одного, — он кивнул на мужчину в конце очереди.

— Ну, и кто это?

— Отто Вернер, сорок три года, работал в отделе «М» Немецкого общества древностей. Вот личное дело.

Начальник охраны открыл папку, которую ему протянул капитан. Неужели нельзя было сделать это раньше? Все, как обычно — фотография, сведения об образовании и службе, характер служебных обязанностей… Сейчас, разумеется, ничего этого уже не проверишь — не задерживать же состав! Придется положиться на то, что полковник Васнецов из отдела технической разведки, чья подпись стояла на личном деле, выполнил свою работу на совесть. Вот только вряд ли это было так: начальник охраны знал, что Васнецов появляется в своем отделе не чаще пары раз в неделю, а остальное время все еще празднует победу, причем празднования эти сопровождаются обильными возлияниями.

Очередь, а вместе с ней и капитан, ждали, какое решение примет майор. Можно было, конечно, упереться рогом и потребовать проверки, но полковник все же был старше по званию… Начальник охраны подошел к немцу, вставшему в конец очереди. Одет, как и остальные — плащ, шляпа, и чемодан такой же, как у остальных. Лицо сухое, костлявое, с выражением усталости. Тусклые невыразительные глаза, немного испуганные. Что ж, вполне понятно — эти инженеры и ученые отправлялись в СССР, в подмосковный город Королев, который на долгие годы станет для них домом.

Майор вернулся в начало очереди. Снова, как и днем, начинал накрапывать дождь. Надо было заканчивать с проверкой, и так затянули.

— Беру, — сказал начальник охраны. — Можешь идти, капитан.

Глава 15. ШПИОНСКИЕ ИГРЫ

Поезд шел на восток.

Пассажиры под стук колес понемногу устраивали вагонный быт: доставали из чемоданов вещи, нужные в дороге, переодевались, разбирались, кто где будет спать. Смотрели в окна и гадали, когда в следующий раз они увидят родную страну, да и увидят ли вообще? Далекая и незнакомая Россия пугала немцев, но деваться некуда — надо были принять свою судьбу и смириться с ней.

Из ученых и инженеров, ехавших в пассажирском вагоне, лишь один не принимал участия в общих разговорах. Отто Штирнер занял верхнюю полку, отвернулся к стене и делал вид, что спит. На самом деле он прислушивался к разговорам вокруг. Больше всего его сейчас беспокоила возможность случайной встречи с кем-нибудь из старых знакомых по Обществу немецких древностей. Штирнер знал, что хорошая легенда, используемая для прикрытия, должна быть близкой к правде — именно поэтому его имя осталось настоящим, как и место работы. Вот только должность Штирнера, конечно, изменилась — он стал скромным инженером-математиком. И, разумеется, никакого упоминания об успешной карьере в СС — во время войны Отто Венер весьма квалифицированно выполнял чисто техническую работу, и именно в этом качестве он мог пригодиться в научных шарашках, создаваемых на территории СССР.

Штирнеру повезло — за те несколько часов, что он провел на верхней полке, ни одного знакомого голоса он не услышал. Ближе к ночи, когда в вагоне стало темно — свет горел только в коридоре, и то через одну лампочку — Штирнер, наконец, решил спуститься: в конце концов, ему надо было в туалет. Обе нижние полки в купе оказались заняты, двое его попутчиков спали, утомленные тревогами прошедшего дня. Сходив в туалет, Штирнер аккуратно закрыл за собой в дверь. Из тамбура доносились негромкие голоса. Он прислушался — разговаривали два инженера. Вероятно, это были настоящие фанаты своего дела — учитывая, в какое время и в каком месте шел разговор. После секундного колебания Штирнер рискнул — для дела, которое он задумал, понадобятся помощники. В одиночку собрать установку все равно не получится.

— О, давайте к нам! — бодро поприветствовал Штирнера один из спорщиков, выдохнув крепкий сигаретный дым. — Мы вот с Карлом рассуждаем — а что там, на этих платформах? Как, кстати, вас зовут?

Штирнер представился. Его тут же угостили сигаретой. Прямо скажем, это было не то, что привык курить штандартенфюрер СС, но отказываться он не стал. Вилли — так звали инженера, первого заговорившего со Штирнером — стал горячо доказывать, что под брезентом уцелевшие экземпляры ФАУ-2 и оборудование для их производства. Карл, снисходительно посмеиваясь над горячностью своего оппонента, объяснил ему, что из тех, кто садился в поезд, не было ни одного спеца по ракетам.

— Откуда ты знаешь? — спросил Штирнер — они сразу, как предложил Вилли, перешли на «ты».

— Потому что здесь много ребят из Йены, — ответил