этот раз, похоже, все было всерьез. С возрастающим интересом он прочитал краткую — меньше страницы печатного текста — справку о деятельности Отто Штирнера, и почему его скорейшее задержание имеет исключительную важность для безопасности государства. Генерал усмехнулся про себя — ожесточенные бои в Тюрингии с неизвестно откуда взявшейся там крупной армейской группой вермахта, о которых ходили самые разнообразные слухи, — теперь получили объяснение. Потрясающе! Интересно, сколько вообще человек во всем Советском Союзе знает об этом? Ну что ж, теперь и он относится к кругу посвященных.

Грачев понимал, что такое доверие надо оправдывать, и как можно скорее. Раскрепив страницы в папке, он вытащил фотографию Штирнера. Ее следовало размножить и направить во все отделения милиции Москвы и области. Имя, разумеется, будет вымышленное. А вот тем, кто занимается организацией институтов, можно сообщить и настоящее.

Грачев закрыл папку, вызвал секретаршу и приказал отнести фото в типографию — пусть там размножат. Затем вызвал двух заместителей, занимавшихся перемещением людей и материальных ценностей из Германии на территорию Советского Союза. Генерал считал, что дело не должно быть сложным — если этот немец здесь, то его вычислят довольно скоро.

Днем Маша вся была в делах, которых у старшей медсестры в санитарном поезде всегда хватает, но вот перед сном, когда заботы прошедшего дня отступали, ее одолевали сомнения: а верно ли она поступила? Может, надо было остаться в Германии и устроиться в ту самую машиносчетную станцию? Как там сказал Саша? «Хорошая работа для девушек, тебя всему научат». Но как только Маша в своих мыслях доходила до этого места, ее разбирала обида: что значит работа для девушек? Почему не для юношей, например? Предполагается, что девушки больше подходят для простой механической работы, где требуется только внимание и аккуратность?

Маша чувствовала, что ее это обижает, и тут же думала — а может, надо было задавить обиду? Все ведь так поступают, упрекала она себя, вспоминая подруг. Лежа на верхней полке санитарного вагона с открытыми глазами, Маша прислушивалась к себе в поисках ответа, и не находила, пока сон не одолевал ее. А потом начинался новый день, полный забот, и на размышления о собственной судьбе просто не оставалось времени.

Состав тащился медленно, со многими остановками. Легко раненых и выздоровевших выписывали, так что поезд, изначально битком набитый, понемногу пустел. Наконец, добрались до Москвы. Маша думала, что это конечный пункт их путешествия, но оказалось не так. Поезд стоял на Белорусском вокзале почти неделю, и многие пациенты, не дожидаясь официальной выписки, ушли в самоволку — в самом деле, когда еще придется погулять по столице? Главврач со дня на день ожидал приказа о расформировании состава, но так и не дождался, а вместо этого пришло распоряжение — двигаться дальше, в подмосковный поселок Монино. Именно там на базе местной поликлиники следовало организовать Госпиталь № 3 министерства обороны СССР для демобилизованных военнослужащих. Маша, узнав об этом, испытала облегчение — хотя какая-то определенность. По крайней мере, у них появится адрес, и она сможет написать Саше.

В первый раз за многие дни она заснула сразу, как только закрыла глаза.

Саша разбирался с результатами расчетов, полученных за прошедший день с помощью табуляторов, когда его вызвал к себе Громов.

— Закрой дверь, — распорядился профессор, когда Саша зашел. Тот с удивлением заметил, что Громов имел встревоженный вид, что с ним случалось довольно редко.

— Что случилось, Александр Николаевич? — спросил Саша.

— Его нашли.

— Кого?

— Штирнера. Действительно, как ты и предполагал, его вывезли в Союз с группой немецких ученых, их около тридцати человек. Сейчас он в Монино, под Москвой. Пока всех поселили в деревянных бараках на территории гарнизона. Там хорошая охрана, сбежать он не сможет.

— В каком смысле «сбежать»? — недоуменно спросил Саша. — Если его уже нашли, почему не задерживают?

Громов вздохнул.

— В этом и проблема. Наверху решили начать с ним игру.

— Какую?

— Ему позволят сделать то, что он хочет.

— Открыть коридор в параллельный мир? — поразился Саша. — Мы что, начинаем новую войну?

Профессор покачал головой.

— Нет, до этого пока не дошло. Ему дадут сделать установку, а потом вмешаются в последний момент и остановят эксперимент. Если все выйдет, как задумано, у нас будет работающий экземпляр, и мы опередим американцев.

Саша, не в силах сдержать волнение, вскочил на ноги и принялся расхаживать по кабинету.

— Но как определить этот момент? Как понять, что он уже закончил подготовку? И потом, за ним придется все время следить. Как это сделать незаметно? А если он догадается?

Громов поднял руки.

— Саша, ты задаешь верные вопросы, но решение уже принято на самом верху, и обсуждению оно не подлежит. Нам остается только выполнить его.

— В каком смысле выполнить?

— В прямом. Никто лучше нас не знает, как может работать установка, прорубающая коридор. То есть мы, конечно, тоже не знаем, но остальные понимают в этом еще меньше. Не считая Форест и Стоуна, но их, боюсь нам не разрешат привлечь.

Саша растерянно молчал.

— И что именно надо делать? — наконец, спросил он.

— Мне видится это так, — сказал Громов. — Сейчас группа немецких ученых, в которую внедрился Штирнер, начнет разрабатывать приборы радиоуправления летательными аппаратами. Это неплохое прикрытие, в Монино как раз изучают новую авиатехнику, а вывезенные ученые работали в «Сименс», так что все по профилю. Думаю, Штирнер решит, что может получить доступ к нужному оборудованию, не вызывая подозрений.

— А наша роль в чем?

— В том, чтобы быть рядом. Ты будешь работать вместе с немцами. Официально — перенимать их опыт, а на самом деле — следить за Штирнером.

— Вот это поворот, — вырвалось у Саши.

— Да, неожиданно, — согласился Громов, — но я уверен, ты справишься.

— И когда начинать?

— Прямо сейчас. — Громов взглянул на часы. — Машина уже ждет, у тебя есть десять минут, чтобы собраться. Сегодня же летишь в Москву. Там недельная подготовка в НВКД — тебя там научат всяким шпионским приемам — а потом уже в Монино.

— Шпионским приемам? — пробормотал Саша. — Вот это да!

Профессор подошел к нему и тихо сказал:

— Я сильно за тебя тревожусь. Штирнер очень опытен и он настоящий фанатик. Никто не знает, что он сделает, если раскусит тебя. Будь очень осторожен, прошу тебя!

Саша пообещал. Громов, уже открывая дверь, сообщил еще одну новость.

— Я обещал узнать, куда отправится госпиталь, где работает Маша. Так вот, ее госпиталь тоже в Монино. Где точно, пока не знаю.

— Здорово, — только и мог ответить Саша. — Знаете… мне все это надо как-то утрясти в голове.