– Но если бы не Гонто, то погибли бы вы.

– По крайней мере, это было бы справедливо. Знаете, Мэйт, когда погибали мои подчиненные, а это, к сожалению, случалось не так редко, я всегда ощущал вину перед ними. И боль. Боль, рвущуюся изнутри, не дающую спать, думать о чем-либо. Каждый погибший солдат – это убитая частица меня самого. Можете это передать своим зрителям. А то вам и показать будет нечего.

– Репортажа, скорее всего, не получится, – вздохнула Буэно.

– Вы рассчитывали услышать жалобы местных жителей на зверства федеральных войск?

– Если честно, то да. В принципе, можно смонтировать материал таким образом, что так оно и будет выглядеть. Но… я просто не смогу это сделать. И не спрашивайте, почему.

– Я и не спрашиваю.

– Вы еще вернетесь на Кавказ?

– Я военный, Мэйт! Куда прикажут, туда и полечу. Наверное, вернусь.

– И вам не страшно?

– Это моя работа.

– Мы были в Афганистане. Делали фильм о том, как войска по поддержанию мира поддерживают этот самый мир. Я разговаривала со многими офицерами, из спецподразделений в том числе. Ни один из них не изъявил желания еще раз вернуться в Афганистан. Вы, русские, другие.

– Конечно, ведь мы же дикари, – усмехнулся Веселов.

– Перестаньте!

– Совсем недавно вы были другого мнения и о моей стране, и обо мне лично. Что же произошло за каких-то два с небольшим часа полета?

– Не знаю. Я не могу это объяснить. Возможно, позже.

– Сидя в своей уютной квартире?

– Может быть.

«Ил-76» коснулся шасси бетонной полосы и понесся по ней, ревя двигателями, заметно снижая скорость за счет торможения и реверса двигателей, пока окончательно не остановился.

Из кабины пилотов вышел молодой старлей и открыл левую боковую дверку. Одновременно начала раскрываться рамка в хвостовой части самолета.

– Ну, вот и все, госпожа Буэно. Мы в Москве. – Веселов посмотрел на часы, переведенные в Моздоке на московское время. – 21.42. По расписанию.

– Этот аэродром далеко от города?

– Нет!

Пассажиры, летевшие этим бортом, пошли на выход. Спустились по лестнице-трапу и Веселов с испанцами. Встречающих он не увидел, поэтому отвел журналистов в сторону:

– Задерживается человек, которому я должен передать вас, наверное, машина застряла в пробке. Подождем.

– А вас лично почему никто не встречает?

– Сейчас позвоню, подъедет товарищ, а больше встречать некому.

Веселов достал сотовый телефон, набрал номер Воронова. Тот тут же ответил:

– Воронов.

– А чего так официально, Валера, или на дисплее телефона не высветилось имя абонента?

– Диман? Здравствуй!

– Привет! Кто-то обещал встретить меня.

– Погоди, Дим. У нас тут… несчастье.

– Что случилось? – напрягся Дмитрий.

– Около двух часов назад в собственной квартире была убита Лариса Бестужева.

– Что?! Лару? Убили? Но кто? За что?

– Это не телефонный разговор.

– Где Сергей?

– Здесь.

– Где здесь?

– У себя в квартире, где работает следственно-оперативная группа МВД и ФСБ.

– Как ее убили?

– Снайпер!

– И тут снайпер, – проговорил капитан, – послушай, Валер…

– Некогда мне тебя слушать. Ты почему не звонил?

– Пытался, но в Моздоке не было связи.

– А сейчас, как понимаю, ты на военном аэродроме?

– Да!

– Тогда так. Я здесь, в принципе, не нужен, еду за тобой. Дома все расскажу.

– А Сергей?

– Все, Дима, жди! На контрольно-пропускном пункте. Отбой.

Веселов отключил телефон, схватился рукой за голову и застонал:

– Лара! Как же так?

– У вас что-то случилось? – спросила, подходя к нему, Буэно.

Капитан так взглянул на нее, что от этого полного боли взгляда ее пробила дрожь.

– Да, Мэйт, случилось. Когда мы находились в воздухе, здесь, в Москве, в мирном городе, снайпер убил жену моего друга. Того самого офицера-взводного, что год мучился в плену у боевиков.

– Господи. Как же это так? – закрыла рот ладонью Буэно.

– Вот так, Мэйт. Война идет за нами по пятам и не щадит никого.

– Какой ужас! А… извините… За что ее могли убить?

– Не знаю. Простите, Мэйт, мне сейчас не до вас.

– Понимаю, но я хочу помочь вам.

– Мне теперь может помочь только одно.

– Скажите, что, и я постараюсь…

Веселов не дал ей договорить:

– Мне может помочь только смерть убийцы. Вы готовы оказать мне в этом помощь?

– Но преступника должна искать полиция. И судить суд.

– Все верно, но только в том случае, если этим тварям, наемным убийцам, удастся дожить до суда. Если их не находят раньше те, на кого они подняли свои грязные лапы.

– На вас лица нет!

– Видимо, оно упало. Сейчас подниму.

– Вы еще в состоянии шутить?

– Нет! Это получилось машинально. А вот, кажется, и ваша машина.

По бетонке к самолету шла черная «Волга». За ней такой же черный «Мерседес». Они остановились рядом с Веселовым, Маркесом и Буэно. Из «Волги» вышел мужчина в черном костюме, из «Мерседеса» – женщина, больше похожая на мужчину, сотрудница посольства Испании в России. Мужчина представился:

– Полковник Федеральной службы безопасности Гаврилов.

– Капитан Веселов, – представился, в свою очередь, Дмитрий.

– Попрошу ваши документы!

– Пожалуйста, и будьте добры показать свои.

Обменявшись «любезностями», Гаврилов сказал что-то сотруднице испанского посольства, и та подошла к журналистам, а полковник повернулся к Веселову:

– Ваша миссия, капитан, по сопровождению иностранцев закончена, можете быть свободным.

– А я вообще-то, господин полковник, всегда считал себя свободным.

– Ох уж мне этот спецназ. Наглеешь, капитан. А не стоило бы.

– Обойдусь как-нибудь без ваших советов.

– Я должен подвезти вас до города.

– Вы мне ничего не должны, как и я вам. Всего хорошего. До Москвы я доберусь как-нибудь и без помощи ФСБ.

– Я слышал, вас переводят в одно из элитных спецподразделений Антитеррористического центра?