что у них родился сын, герцогиня горела одним-единственным желанием – избавить сына и себя от позора, который мог лечь темным пятном на их благородный, древний род. Вернувшись на родину, герцогиня подключила все свое влияние. К её огромному разочарованию, оно не понадобилось. Спустя два месяца после того, как Анна Ричмонд вновь ступила на английскую землю, ей пришла скорбная новость о гибели сына и его жены во время шторма. Единственным уцелевшим оказался ребенок Уильяма и Лейлы.

Но вместо того, чтобы принять своего единственного внука, герцогиня обрушила на него всю ненависть и боль, постигшую её после гибели Уильяма. К тому же, словно насмехаясь над престарелой женщиной, этот ребенок унаследовал внешность своей матери. Этой проклятой язычницы, которая отняла у неё, Анны Ричмонд, любимого сына…

И тогда Дэвид Ричмонд, прямой и единственный наследник, был объявлен герцогиней рабом, «который не имеет никакого отношения к благородному роду Ричмондов»…

Взгляд Дианы задержался на лице Дэвида. Она видела, как тяжело ему далось это признание. Как невыносимо больно было мужу даже сейчас, спустя долгие годы. Да и ей было не легче – словно душу скрутили ледяными пальцами. Девушка робко улыбнулась и прошептала:

– Я знаю, что много благородных и сильных мужей прежде были рабами.

– И кто же был среди них? – с трудом сдерживаясь от желания прямо сейчас уйти и одновременно испытывая потребность в том, чтобы дослушать жену, тихо спросил Дэвид.

– Например, Спартак, святой Патрик и Бейбарс, – живо отозвалась Диана.

По лицу герцога скользнуло изумление. Девушка тут же добавила:

– Я немного углубленно изучала историю других народов. Пока мама не видела. Видишь ли, она становилась вне себя от злости, когда я читала книги про великих людей, которых нельзя было назвать чистокровными англичанами.

– Ты удивительна, – выдохнул Дэвид, и в глазах его отразилось неподдельное восхищение.

– Тоже самое я могу сказать и о тебе, – Диана, позабыв о том, где она находится, смотрела только на мужа. Волнение и пока еще тикая радость коснулась груди девушки. Сердце её, учащённо забившись, безошибочно подсказало ответ – теперь, после того, как она узнала, кем был Дэвид, уже ничто не встанет между ними.

Когда Диана и Дэвид поднялись на палубу, а Рут, бурча себе под нос, сообщила, что ей нужно заглянуть на кухню, герцог, взяв жену за нежную ладонь, ни слова не говоря, повел её в свою каюту. Стоило только закрыться двери, как Дэвид припал к губам Дианы в нежном, источающим благодарность и благоговение, поцелуе.

Диана затрепетала. Затрепетала и её душа. Никогда еще муж так не целовал её. Прежний холод, что совсем недавно ощущался, растаял, и тепло – ласковое, согревающее не только тело, но и сердце, окутало молодую девушку. Она купалась в нежности Дэвида и ответно отдавала ему все то, что томилось в её груди.

Кровать стала для Дианы и Дэвида облаком, на котором они вместе воспарили к небесам. Целуя и лаская друг друга, жена и муж испытывали все то, что можно было назвать одним словом – экстазом.

Уже позже, глубокой ночью, пробудившись от чувств, переполнявших её, Диана посмотрела на мужа. Дэвид, лежа на животе, крепко спал. Дыхание его было ровным, спокойным. В одиноком свете лампады различался мужественный профиль мужа, его широкие плечи и спина, изборожденная уродливыми шрамами. Даже сейчас, в этой полутьме, шрамы бросались в глаза девушке. Сердце Дианы сжалось от сострадания и других чувств к мужу. Тихо, чтобы не потревожить его сон, девушка склонилась над спиной мужа и, вкладывая в это всю свою нежность, поцеловала его шрамы.

– Я люблю тебя, Дэвид, – тихо, но оглушающее громко для самой себя, произнесла Диана.

ГЛАВА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ

И все же, несмотря на уверения графа Рочестера, ни один из 37 рабов, выкупленных герцогом, не погиб. Дело ли было в той чудесной похлебке, которая стала живительной пищей для несчастных, или же в том, что бывших рабов окружили достойными условиями и дали им надежду на спасение – это оставалось загадкой. Да не так уж и важно это было теперь. Самое главное – все они жили, понемногу приходили в себя и обретали веру в то, что теперь их жизнь потекла в ином русле.

«Мактуб» понадобилось ровно три недели, чтобы, обогнув Африку, приблизиться к назначенному месту. Все эти дни – жаркие, наполненные порывистыми ветрами, между Дианой и Дэвидом царила небывалая гармония. И хотя муж и жена виделись, как и прежде – всего несколько раз в сутки, эти встречи были наполнены всепоглощающей нежностью и любовью. Каждое их свидание было равноценно волшебному празднику, которое они ожидали с трепетом в груди.

На двадцать второй день, отсчитываемый от того момента, когда корабль отплыл от Западных берегов, ветер переменился. Он, неся в себе нотки свежести и удивительной сладости, надувая паруса «Мактуб», направил его к берегам полуострова. Оживление, какой-то мальчишеский задор охватил всех членов экипажа, стоило только на горизонте показаться тонкому, едва заметному краю земли.

Диана, в это время гулявшая вместе с Рут (горничная-таки сумела преодолеть в себе прежний страх прогулок по кораблю), сразу же заметила эти перемены. Сердце её мгновенно наполнилось радостью, стоило только девушке увидеть, как по-особому заблестели глаза её мужа. Дэвид, с грацией безупречного хищника, спустился с мачты и уверенным шагом направился в сторону своей жены.

– Пойду проведаю, что там на кухне, – не желая мешать своим присутствием, пробормотала Рут. Правда, для того, чтобы уйти на кухню, у горничной имелась еще одна причина – и имя этой причины был старик Уоррик.

– Ты вышла на прогулку? – приветствуя Диану легким прикосновением губ ко лбу, произнес Дэвид.

На миг, девушка сомкнула веки от нежности, окутавшей её душу. Этот поцелуй так много значил для неё! Если еще месяц назад Дэвид никогда бы не посмел проявить таких чувств прилюдно, то теперь, после того, как случился тот разговор, герцог не стеснялся показать жене, как та дорога ему. И хотя пока еще Дэвид не озвучивал вслух все то, что испытывало его благородное сердце, Диана была уже счастлива с ним.

– Да, – девушка чуть запрокинула голову и скользнула губами по колючей щеке мужа, – я вижу землю. Мы сойдем на неё? Ты возьмешь меня с собой?

– Непременно сойдем, – Дэвид задержал взгляд на пронзительно-синих, полных надежды и желания быть с ним, глазах жены. Сколько было в них искренности! Теплая мужская ладонь обхватила щеку девушки, большой палец медленно погладил гладкую кожу, и следом раздался ответ:

– Я хотел бы, чтобы ты пошла со мной.

Синие глаза радостно засверкали.

– И я очень хочу пойти с тобой, Дэвид.

Его губы дрогнули в чувственной улыбке:

– И ты даже не спросишь меня, куда именно мы отправимся, и что будем там делать?

– Мне, конечно же, интересно, но я полностью доверяю тебе, и твердо знаю – куда бы ты не повел меня, лишь с тобой я буду счастлива и буду в безопасности, – Диана припала щекой к груди мужа и прикрыла глаза. Тот, в ответ, бережно обнял её за плечи. Ощущая под ухом ровные, мощные удары сердца любимого, девушка издала облегченный вздох.

Вздохнул и Дэвид. Удивительно спокойно становилось ему тогда, когда Диана вот так, прижималась к нему. То было не скорбное, безжизненное спокойствие, которое посещает тех, кто утомился от жизни и уже не удивлялся её прекрасным моментам.

Это спокойствие, наоборот, дышало жизнью, верой в счастливое будущее. Оно наполняло незыблемой силой. То было благословенное спокойствие.

Нехотя, Дэвид разжал объятия и обратился к Диане:

– Тогда, прошу тебя, вернись в каюту и переоденься. Некоторое время нам придется провести верхом, и пусть твоя одежда будет удобной для этого. Так же не забывай, что вечером там нередко бывает прохладно, поэтому не забудь о плаще.

– Хорошо, – ощущая волнующее предвкушение перед