Все эти сведения обрушились на меня как снег на голову. И с чего это я взяла, что следственно-оперативная группа топчется на месте, а заодно с ней топчемся и мы, бездарно протирая полы в чужом доме? Пытаясь хоть как-то сгладить проявления своей амбициозной самонадеянности, я выразила надежду на возможность немедленного отъезда в Москву. И тут Конюков заговорил весьма замысловато. То есть сначала охотно подтвердил такую возможность, а следом внес поправку: отъезд только после получения заключения судмедэксперта о причине смерти Зинаиды Львовны Полетаевой.

Я сразу воспрянула духом. Не так все просто. Конюков явно наводит маскировочную «тень на плетень». Не иначе как по просьбе Дмитрия Николаевича, которому давно осточертели наши с Наташкой страсти по собственному расследованию. И попробуй докажи, что они не преднамеренные. Просто как-то так получается…

Уже после прощания, следуя на выход, я обернулась и как бы невзначай отметила:

— А у Станислава Аркадьевича совсем с головой плохо. Это ж надо додуматься! Накануне убытия на постоянное место жительства в Австрию пригласить дизайнеров для благоустройства земельного участка. Неудивительно, если бы он надумал от него избавиться. За очень хорошие деньги. Но Валерия сама говорила, что они продали квартиру в Москве, а дачу, как запасной вариант, продавать не намерены, пусть прозябает в консервации. И правильно. Надо же им где-то жить до отъезда в Австрию. Да и после очередного наезда оттуда сюда.

— До свидания, Ирина Александровна, — с нажимом попрощался Конюков. — Будьте здоровы.

— Я постараюсь, — весьма серьезно заверила его я и… выпала во внезапно открывшуюся дверь. Подслушивавшая с той стороны Наташка постаралась ускорить мое освобождение. Ускорение удалось в полной мере, правда, на сей раз не по моей вине. Да и тяжелых последствий не было — муж своевременно оказался на подхвате, а сил у него еще, слава богу, хватает. И главное, в холле никого, кроме него и Натальи, не было. По-моему, Димка светился радостью от того, что я повисла на его шее. Или счел себя обязанным быть таковым?

Конюков, выскочивший следом за мной из-за стола не иначе как с намерением принести мне свои неискренние соболезнования, был явно разочарован. Поздравив меня с удачным прилетом, кисло улыбнулся и направился на собеседование с Джульеттой. С учетом ее болезненного состояния, сразу же решил оставить визит к ней «на потом». Но долго он у нее не задержался. Вышел буквально через пару минут и, обращаясь к Димке, смущенно попросил кого-нибудь убрать за Джульеттой. Она, видите ли, из уважения к чину следователя попыталась сесть и едва этот самый «чин» своим извержением не осквернила. Вовремя отскочил. Опрашивать Джульетту не имеет смысла, поскольку она со вчерашнего вечера вообще не покидала свое ложе, а предыдущие и последующие события ему известны.

Непонятно откуда появилась шустрая Надежда с ведром и тряпкой и отправилась на устранение безобразия.

Наташка лучилась, словно северное сияние. Холодными, но горделиво-торжественными переливами. По какой причине, не понятно. Неужели с голоду? У меня самой время от времени в глазах искрились какие-то кривые линии, похожие на неслышные вспышки молнии, а самое ужасное, что началась и постепенно нарастала головная боль. Неужели тоже от голода?

Конюков с господином Ефимовым поднялись наверх, где, по-видимому, еще работала оперативная группа, а мы с Наташкой рванули на кухню. Было немного не по себе от того, что в такой момент наворачиваем лапшу быстрого приготовления. Причем не свою, но, может быть, Ткачуки не будут пересчитывать приобретенные пакеты. М-да. Только-только вынесли еще не успевшее остыть тело Зинаиды, а мы с подругой сразу задумались о хлебе насущном. И быстро нашли оправдание — эти, как их называет Наташка, «бич-пакеты» очень вредны для здоровья. Вывод — Зинаиде Львовне хуже уже не будет, а мы как раз и делаем себе только хуже.

Впрочем, желание заняться самоуничтожением выразили не только мы. Не успели вымыть посуду, как в кухню заявились хозяева лапши и, не пересчитывая пакеты, приготовили себе очередные ее порции. При этом Психея слезно жаловалась на Конюкова, который не разрешил им сегодня же уехать домой. Учитывая порядочное поведение супругов в отношении количества упаковок, мы их горячо поддержали. Сами в таком же положении. Едва мы закончили взаимные сожаления, как появилось пополнение в лице Юрия Васильевича и Константина. На напряженных физиономиях мужчин застыли следы раздражения, если не злости. Вне сомнения, они между собой поссорились. Но при этом вели себя странно — ходили друг за другом буквально по пятам. Костик, хлопнув себя по лбу, как будто что-то вспомнил, выскочил в холл, дедуля за ним. В окно кухни было видно, как Костик прошел к мини-бассейну и застыл у края в позе мыслителя, Юрий Васильевич мгновенно оказался рядом. Затем последний повторно заявился на кухню и полез в стол за «бич-пакетом», Костик, не отставая, продублировал его действия.

Ткачуки молча переглянулись и предложили нам с Наташкой тоже присоединиться к трапезе. Забыли, наверное, что Наташка еще вчера клеймила позором пакетную лапшу. Кажется, я покраснела. Во всяком случае, мне стало жарко. Бочком выбравшись из-за стола, объяснила свой уход ностальгией по свежему воздуху. За мной, рассыпаясь в благодарностях Ткачукам, следовала Наташка. Бессознательно мы с ней отправились к лавочке, на которой днем пытались разговорить дедулю. Однако сидеть там было невозможно. Солнце успело сделать полукруг и теперь старательно накаляло обстановку с этой стороны дома. Пришлось перемещаться на другую.

— Что-то лавка потяжелела, — пожаловалась Наташка. — Распарилась, окаянная. А знаешь, почему поссорилась мужская часть полетаевцев?

— Все! Дальше не пойдем, опускаю свою половину. — Лавка грохнулась на отмостку дома, и я с удовольствием плюхнулась на сиденье, Наташка следом. Оглянувшись по сторонам, я продолжила: — Скорее всего, оба подозревают друг друга в убийстве Зинаиды. Помнишь, как сбежал от нас Юр Вас? Вот что я думаю: мы его на участке искали, а он на своих больных ногах понесся прямиком к Зинаиде. Проверять ее самочувствие. Утром после инцидента с бриллиантами он заявился к Зинаиде, намереваясь что-то у нее выяснить, и наверняка застал у двери комнаты Костика. Тот, в свою очередь, тоже прибыл с расспросами. Вот они и расплевались.

— Ну, раз ты такая знахарка, скажи, что они хотели выяснить?

По самодовольному тону подруги я поняла, что ответ она знает, о чем ей прямо и заявила. Зачем темнить? Дурак догадается: обоих интересовало место нахождения денег, вырученных Полетаевыми за продажу московской квартиры. Станислав собирался постепенно конвертировать всю сумму в валюту и, скорее всего, держал их дома. Искал более-менее выгодный курс и из осторожности менял не очень большими суммами. Я уже отмечала: все родственнички врали, когда заверяли, что длительное время не общались со Стасом. В таком разе откуда узнали о сделке с квартирой?

— Ты подслушивала словесную драчку дедули и Костика?

— Все очень просто, хотя и… не просто. О продаже квартиры мы слышали от Валерии. Предполагаю, что неизвестная баба, пригласившая сюда всех полетаевцев, каким-то образом об этом узнала, а посему использовала в качестве приманки и этот денежный довод. Разумеется, каждый из родственничков держал его в тайне. До поры до времени. Вспомни, какие ощетинившиеся они были при встрече, какое активное участием принимал Юрий Васильевич в поисках фотографии Валерии. К вящему неудовольствию Зинаиды. И у всех нашелся повод задержаться в доме Полетаевых. Не исключено, что впоследствии они пришли к консенсусу: найденная кем-либо из них сумма в равных долях подлежит разделу между всеми поисковиками.