Элис подошел к просторному шкафу-купе и распахнул дверцу:

– Задние стенки – фанерные, с утеплителем. Они крепятся саморезами. Если их снять, то можно оказаться в узком пространстве между комнатой и крышей. Теперь пошли в ванную.

Мы зашли в ванную комнату. Она была довольно-таки большой: без всякой тесноты здесь располагались джакузи, умывальник, унитаз, биде и душевая кабина. Элис указал на высокий шкафчик рядом с умывальником и сказал:

– Заднюю стенку шкафа можно снять аналогичным образом. Ну, я пошел! Желаю творческих успехов.

И он удалился.

– Давайте, начните с ванной, – велел нам с Толяном Борис, а сам пошел в комнату извиняться перед Иркой. «Новорусский» бизнесмен-джентльмен, блин!

Толян достал из кармана отвертку и открыл дверцы шкафчика. Задняя стенка действительно крепилась шурупами с блестящими цинкованными головками. Толян принялся их выворачивать. Минут через десять он успешно справился с этим делом. Я помог ему снять панель, за которой обнаружилось переплетение водопроводных труб. Толян с трудом просунул между ними голову и осмотрелся, светя себе фонариком.

– Ни хрена! – сообщил он мне. – Пролезть туда нельзя из-за труб, но там все равно ничего нет. Посмотри сам.

Я посмотрел. Действительно, там было пусто. С двух сторон виднелись скаты крыши, с третьей стороны от пола до самой крыши поднималась глухая кирпичная стена.

Мы поставили панель на место и прошли в комнату. Ирка все так же сидела в кресле, поглаживая пальцами стакан. Уровень мартини в бутылке заметно понизился, пустая смятая пачка из-под сигарет валялась в углу.

– Мы залезем в шкаф, – извиняющимся тоном сообщил я.

– Дай мне сигарету, Славон, – попросила Ирка и закашлялась. Ее глаза покраснели, она нервно отпила из стакана.

Я протянул ей «Парламент», щелкнул зажигалкой. Ирка жадно затянулась и выпустила струйку дыма.

– Давайте, только быстрее, – попросила Ирка.

– Мы быстро, – заверил я, – скоренько глянем, посмотрим, и все.

Шкаф-купе отгораживал ближний угол комнаты напротив ванной; его зеркальные дверцы зрительно увеличивали объем комнаты, и казалось, что Иркин будуар гораздо больше, чем он был на самом деле. Внутри шкаф-купе оказался достаточно просторным чуланом с отдельным светильником. Как я уже сказал, шкаф срезал угол комнаты; вдоль одной стороны этого прямоугольного треугольника тянулся метра на два длинный рельс с одеждой на плечиках. На верхних полках лежали шляпы, какие-то коробки и прочий женский хлам. Вдоль другого катета разместился узкий шкаф, в котором оказалось нижнее – пардон! – белье; оставшееся пространство занимал стеллаж с обувью. Помимо Иркиных вещей, я обнаружил также и вещи Элиса: видимо, шкаф был их общий, и Элис одевался здесь, когда ночевал в Иркиной спальне, а не в своем кабинете или в городской квартире.

Толян сдвинул висевшие на плечиках вещи. Действительно, стенка шкафа представляла собой набор панелей, закрепленных саморезами. Толян быстро освободил одну панель от крепежа, и мы проникли в открывшееся за ней пространство. Картина была примерно та же, что и за стенкой ванной комнаты, только здесь не было никаких сантехнических устройств. Тут вообще ничего не было, кроме пыли, молотка со сломанной рукояткой и отрезка трубы диаметром сантиметров двадцати, валявшегося на полу. Трубу и молоток покрывал такой толстый слой пыли, словно их здесь оставили строители египетских пирамид.

Толян потрогал рукой внутреннюю обшивку крыши, затем подошел к кирпичной стене.

– Вроде бы стена капитальная, не меньше чем в полтора кирпича, – сказал Толян. – И, похоже, она делит весь дом пополам. Но зачем? А самое интересное: почему замуровали эту дверь?

И он указал на замурованную кирпичом нишу в стене. Я поднял останки молотка и осторожно постучал сначала по стене, а потом по кирпичам ниши. Во втором случае звук был значительно более глухой.

– Да, ты прав, – согласился я – Заложили в полкирпича. Ну что, ломаем или сначала Ирку спросим?

– Давай спросим у хозяйки, – секунду подумав, ответил Толян и добавил с усмешкой: – Если, конечно, она в состоянии ответить что-то вразумительное после принятого литра мартини.

Толян преувеличивал: я лично никогда не видел Ирку пьяной. В этом плане она была похожа на Элиса: пила много, но постепенно, поддерживая одну и ту же степень опьянения. Вот и сейчас, невзирая на почти опустевшую бутыль мартини, она вела себя вполне адекватно, только речь ее немного замедлилась.

– Стена? – переспросила она, морща лоб. – Дай сигаретку, Славон…. Ах да! Нишу в стене сделали для того, чтобы строители могли попасть на ту сторону стены, когда они монтировали балку. Ну а когда балку установили, нишу заложили. А стена действительно капитальная, она делит дом пополам. На этой стене держится крыша. Все скаты крыши держатся на ферменной балке, опертой как раз на эту стену.

– У нее что, консольные концы? – удивился я.

– Практически да, – подтвердила Ирка, – но они еще дополнительно подкреплены растяжками по углам, для устойчивости. А вы разве не заметили эту балку?

Нет, не заметили. Пришлось вернуться и убедиться, что балка там действительно имеется. Просто мы не сразу поняли, что это именно балка. Ирка разъяснила нам все вполне доходчиво: вот что значит инженерное образование! Толян подпрыгнул, зацепился за уголковые стержни балки и попытался пролезть на ту половину внутри фермы. Но где-то на полдороге он застрял и вернулся ни с чем.

– Ну и что там, на той стороне? – поинтересовался я.

– Ничего, – ответил Толян, спрыгивая вниз. – Между балкой и потолком кабинета хозяина примерно метр – по высоте – свободного пространства. Проползти можно, но с риском застрять. Да и вообще, эта половина дома не примыкает к гаражу.

– Тогда вернемся к той половине? – спросил я, втайне надеясь, что Толян не одобрит эту идею: я уже устал, как ездовая собака, преодолевшая путь от Чукотки до Скандинавского полуострова.

– Надо бы осмотреть ее еще раз, – почесал затылок Толян. – Только вот давно уже пора перекусить. Ты тоже небось есть хочешь?

Есть мне уже не хотелось. Мне хотелось жрать! И если бы Толян неосмотрительно согласился на мое предложение – безотлагательно продолжить поиски, – я бы съел его живьем тут же, на месте, без малейших угрызений совести, как известный немецкий программист-каннибал.

Мы вернулись в Иркину комнату и торопливо поставили панель на место.

– А когда обед в этом доме? – поинтересовался я у Ирки. – Времени-то уже…

– Да-да, – откликнулась Ирка. – Передай Лере, что я прошу накрывать к обеду. И скажи, чтобы она принесла мне сигарет.

Мы потрапезничали остатками с праздничного стола: благо салатов и закусок осталось много, а запеченная постная свинина была просто великолепна. Ясное дело, для снятия стресса мы все приняли грамм по двести «Русского стандарта». Настроение у нас было, разумеется, совсем не праздничное, и радовало лишь то, что мирно лежавший в сугробе обгоревший Зябликов больше не в состоянии никому причинить худших неприятностей, чем успел при жизни.