Он ещё раз обернулся на боевую кошку, та смотрела на Афину и морщила нос, будто понюхала апельсиновую корку, а взгляд у неё был такой, что, если бы Лучиана умела пускать лазерные лучи из глаз, как суперкот, то эгейская кошка уже превратилась бы в кучку пепла. Афина, в свою очередь, с сомнением разглядывала Элефанта, а великан, призвав на помощь всё мужество, старался не тушеваться под прицелом прекрасных кошачьих глаз. Да уж, понятнее ситуация не стала.

Маршал неожиданно издал протяжное разочарованное шипение и закрыл мордочку лапой, «маусхантеры» с интересом повернулись к своему командиру. Он пружинисто вскочил на четыре лапы и вышел на середину кот-компании, оглядывая своих солдат. Его жёлтые пронзительные глаза искрились от ярости, а хвост колотил по бокам, как у собаки.

— Коты и угодники! — грозно рыкнул он. — Вы только посмотрррите на себя, во что мы превррратились! Чем, крысиный король меня подери, мы занимаемся? Вместо того чтобы вести безжалостную войну с вредителями, вместо того чтобы душить подлых мышей в нижних трюмах, мы сидим здесь и плетём шашни, словно какие-нибудь сухопутные шлейки! Интриги, страсти, ррревность, самки, самцы… Х-х-тьфу!

Морские котики сидели, глядя в пол, и никто не решался поднять глаза на своего командира.

— Вот что, отррряд! Слушай мою команду! Кто хочет жить мирной жизнью, как гражданские, — пусть пррроваливает с моего корабля к морскому псу под хвост! Любитесь, женитесь, котитесь, делайте, что хотите, только не называйте больше себя «маусхантерами»! С меня хватит! Валите на верхнюю палубу плясать перед «двуногими», может, они почешут вам брюшко и нальют в мисочку молочка. А я пойду вниз, в восьмой трюм драться. Я давно ррразучился любить, но убивать крыс умею отлично, так что если никто из вас не пойдёт со мной — значит, я пойду один!

Маршал отошёл и сел рядом с дверью, демонстрируя образцовую военную выправку, усы боевито топорщились от гнева, а жёлтые глаза светились в темноте, словно фары какой-то грозной военной машины.

Ричи из своего угла внимательно следил, как отреагируют коты на брошенный им вызов. Неужели они оставят своего командира? Может быть, кто-нибудь выдаст себя и прольёт лучик света на это запутанное дело? Морские котики сидели беззвучно, обдумывая слова Маршала, не было слышно ни малейшего мява, никто даже не шевельнул коготком, чтобы прогнать приблудную блошку или поправить спутавшиеся усы. Но, наконец, рядом с ним возник гибкий силуэт кошки. Лучиана будто бы материализовалась из сумрака подсобки, неслышно проскользнув мимо обомлевшего Ричи. Легкий сквознячок создал бы больше шума, чем эта кошачья тень на мягких лапах. Спецкошка села рядом со своим командиром и принялась как ни в чем не бывало вылизывать переднюю лапу. Маршал едва заметно скосил на неё жёлтый глаз и с вызовом уставился на оставшихся морских котиков.

Через пару мгновений Рон, очнувшись от тяжёлых раздумий, тряхнул ушами и осторожно сделал первый шаг, словно пробовал лапой холодную воду, и неторопливой рысцой двинулся к ним. Элефанту ничего не оставалось, кроме как со вздохом присоединиться к остальным. Конечно, в широкой груди старого служаки были ещё свежи воспоминания о ласках очаровательной кошки, и прокушенный нос до сих пор ныл, напоминая, что нужно бы при случае проучить наконец галльского выскочку, но служба есть служба. Кошечек много, а служба одна, — кажется, так говорил его Генрих, или как-то очень похоже.

Подозреваемых нельзя было терять из виду, и Ричи, стараясь по-военному чётко вышагивать, подошёл к спецотряду крысобоев. Морские котики посмотрели на него с плохо скрытой насмешкой, но Маршал одобрительно кивнул котективу, и на мордочки котов снова вернулось серьёзное выражение, подобающее военным котам. Следовало немедленно приступить к обсуждению плана атаки, который разработали Маршал и Рон. План этот был вершиной крысоловного искусства тактики и стратегии. Отряду предстояло проникнуть в отсек номер восемь — там хранилась основная часть продуктов для кухни «Агиа Елени», и именно там ожидалась атака основных сил серых полчищ. Проникнуть в отсек, не привлекая внимания крыс и мышей, не составляло труда для опытных спецкотов, обоняние и слух кошачьих во много раз превосходили крысиные. После этого требовалось тайно занять свои позиции — двое по центру, двое по флангам, оставшийся должен координировать операцию сверху, притаившись на стальном насесте балки перекрытия. Когда крысы, взбудораженные недавним грохотом, наконец успокоятся и придут на кормление, потрошить упаковки сухого молока, рвать картофельные сетки и поганить всё своим помётом, уверенные в собственной безнаказанности, впередсмотрящий на балке должен подать сигнал для неожиданной атаки из засады.

Цель — нанести максимальный урон живой крысиной и мышиной силе противника и внести сумятицу в их ряды. После атаки — такой же стремительный отход на прежние позиции. Это должно деморализовать противника и заставить его поджать хвосты. Для ещё большей паники нужно внести боевой устрашающий мяв, который заставит грызунов впасть в ступор от ужаса, и одновременно опрокинуть сверху полку с жестяными консервами, устроив серым тварям ветчинно-фасолевую бомбардировку. Такая задача была по силам только здоровяку Элефанту. Ричи же, как непригодному для прямого контакта с врагом, досталась важная, но не слишком опасная позиция на балках под потолком, вне досягаемости крысиных зубов. Он принял назначение со всем достоинством, с трудом сдерживая радость и облегчение — стать ужином для корабельных вредителей, так и не закончив расследования, вовсе не входило в его планы.

Маршал закончил распределять роли в предстоящей операции и обернулся к Афине, всё это время сидевшей в отдалении с недовольным выражением на мордочке. В военных терминах она ничего не понимала и во время обсуждения плана атаки порядком заскучала. Про её пропавшую свирель все и думать позабыли, увлеченные стихийными бедствиями на борту. А тут ещё этот французский котофицер, который так галантно спас её во время потопа, неожиданно начал вести себя как страшный грубиян. Вот и теперь он смотрел, недобро щурясь жёлтыми глазами, до сих пор отражавшими пески африканской пустыни.

— Ну а вы тут что изобррражаете печаль Мельпомены? Быстррро марш к себе в каюту, репетировать танцульки! Тут зона военных действий, а не театральный буфет. Живо!

Афина пошевелила усиками и сморщила нос так, будто унюхала мокрую псину:

— Что ж, иного я и не ожидала! Сразу было видно, что вы обычные солдафоны, не имеющие никакого понятия о том, как нужно вести себя с самочкой! Вам больше по нраву крысы! Наверняка тот загадочный красавчик, который дразнил меня своей песенкой, не из вашей гадкой шайки. Как можно было так ошибиться! Ну и ладно, отправляйтесь в свой тёмный вонючий трюм и возитесь там со своими мышами. Так и проведёте всю свою жизнь в потёмках, среди крысиного помёта и мешков с мукой, пока счастье и любовь проходят мимо. А я пойду наверх, туда, где свет, туда, где настоящая жизнь, полная красоты. Ну, пойдёт кто-нибудь со мной?

Она призывно махнула хвостом и замерла в ожидании, с надеждой заглядывая в глаза суровым военным котам. Ричи, чуть в стороне, внимательно наблюдал за этой сценой. Как хороша была актриса! Вся её фигура, блестящая шёрстка, плавность движений, звонкий мелодичный голос — все выражало самое волшебное и загадочное, что может быть в самке.