Немецкие генералы поняли, что артогнем и бомбежкой нашу ударную артиллерию, размещенную в казематах, подавить не удается, поскольку тяжелых авиабомб на оперативных авиационных складах у них мало, а с тыловых складов бомбы везти долго. Поэтому они решили подавить ударную артиллерию путем её захвата непосредственно на позициях. Они уже засекли, что корпусные пушки и гаубицы стоят у нас в Западном и Восточном фортах и в Цитадели. Поэтому они и атакуют по кратчайшему пути к фортам через Северные ворота. К сожалению, удержать равелины нам не удалось. Поэтому будем оборонять куртину и сами форты. Будем концентрировать наши силы на этом направлении.

Опыт боев показал, что противник изолирует атакуемый участок массированным артогнем по прилегающим укреплениям крепости и подавляет огневые точки в валах на атакованном участке их обстрелом из танков, вышедших на дистанцию прямой наводки. Единственное действенное оружие гарнизона в таком случае – массированный огонь из минометов. По пехоте – из ротных и полковых минометов, по танкам и артиллерии – из дивизионных. Для этого нужно обеспечить оперативную корректировку огня. Лев Петрович, твои предложения по организации корректировки?

– Предлагаю перебросить в куртину Кобринского укрепления взвод артразведки и взвод связи с достаточным количеством телефонных аппаратов и провода, – подумав, начал Иваницкий. – Корректировку придется вести из окопа на валу, поскольку из амбразур обзор минимальный. Поэтому расчеты корректировщиков будут быстро выбивать. Предлагаю всех командиров и наводчиков полковых и дивизионных орудий, потерявших матчасть, перевести во взвод артразведки и использовать как корректировщиков.

На валу куртины за ночь оборудовать побольше перекрытых противоосколочных гнезд для корректировщиков. Одновременно на валу должно быть не менее четырех корректировочных расчетов, поскольку длина центрального участка куртины между равелинами – 1200 метров. Расчеты заменять по мере выбытия. На рассвете всем батареям минометов провести пристрелку по рву перед куртиной, по валу и по подножию вала с внутренней стороны, чтобы не допустить проникновения пехоты противника в казематы.

– Дельно, Лев Петрович! Так и сделаем!

Приказываю:

1-ю стрелковую роту 1-го батальона перебросить в Восточный форт.

1-ю стрелковую роту 2-го батальона перебросить в Западный форт.

1-ю сводную резервную роту артиллеристов перебросить в куртину к Северным воротам и подчинить командиру 2-й роты 3-го батальона старшему лейтенанту Кареву. Из 1-го и 2-го батальонов передать в 3-й батальон по 3 пулемета ДШК, по 5 ПТР, по 4 огнемета. Туда же перебросить взвод артразведки и взвод связи из артполка, и всех уцелевших командиров и наводчиков разбитых орудий. Кареву за ночь обеспечить укрытия для корректировщиков на валу. Связистам организовать линии связи КП артиллеристов с корректировщиками.

Опорную роту 1-го батальона перебросить в горжевой вал Кобринского укрепления.

Все малокалиберные зенитки из Цитадели перевезти в Волынское и Тереспольское укрепления.

Командование всеми силами, размещенными в Кобринском укреплении, возлагаю на заместителя по строевой части капитана Каменева.

Комбату-3 Фокину возглавить оборону куртины.

Санитарной роте эвакуировать за ночь всех раненых из Кобринского укрепления.

Саперной роте восстановить за ночь минные поля перед куртиной. Дополнительно заминировать вал куртины за равелинами и всю площадь перед фортами.

Всему личному составу в Кобринском укреплении восстанавливать амбразуры, огневые точки и окопы.

Музалевский, за тобой переброска всех подразделений. Все остальные – идем в Кобринское укрепление. На месте посмотрим, что там творится.

* * *

– Открыть амбразуры! Приготовиться к отражению атаки! – прокричал остановившийся на секунду в каземате связной и рванул бегом по сквозному коридору, проходящему через весь равелин, дальше.

Петро с Василем взяли за приваренные ручки лист десятимиллиметровой стали, закрывавший амбразуру, и, поднапрягшись, сняли его с крюков, на которых он висел. Перед листом в длинном тоннеле амбразуры валялись зазубренные осколки снарядов и куски битого кирпича. В амбразуру ворвался грохот боя: треск пулеметов и автоматов, буханье танковых пушек и громкие разрывы мин. Все это на фоне сплошной канонады от разрывов тяжелых снарядов в отдалении. Обстрел крепости тяжелой артиллерией продолжался. Убрали бронелист в сторону и поставили в амбразуру на сошки свою бандуру – бронебойку типа ПТР-О.

Глянув в амбразуру поверх прицела, Петро сперва не увидел ничего. После тусклого элекроосвещения каземата свет солнечного утра ослепил его. Проморгавшись, увидел в сплошной пыли, поднятой разрывами и подсвеченной солнцем, вспышки выстрелов танковых пушек и пульсирующие огоньки пулеметов. Затем в пыли проявились и темные, медленно ворочающиеся силуэты танков. В секторе обстрела из амбразуры, составлявшем, по словам комвзвода Савченко, 28 градусов по горизонту, были видны два танка. До них было метров двести. В учебке сержант Яковенко усвоил, что первой задачей бронебойщика является лишение танка подвижности. Для этого надо либо разбить ему гусеницу, либо попасть в моторный отсек. Сквозь пыль танки проглядывались смутно, даже определить, в каком они ракурсе, было невозможно. Петро решил целиться в нижнюю часть силуэта ближнего танка.

Выставив 200 метров на прицельной планке, тщательно прицелился, как учили, задержал дыхание и нажал спусковой крючок. Ружье привычно лягнуло в плечо. На стрельбище на дистанции 200 метров он уверенно попадал из своей бронебойки в круг диаметром 30 сантиметров. Дернул на себя затвор и скомандовал:

– Патрон!

Второй номер Василь Голуб тут же вложил в патронник похожий на маленький снаряд увесистый бронебойный патрон 14,5 миллиметров. Его табличная бронепробиваемость на такой дистанции составляла, как помнил Петро, 37 мм. Средний танк в борт должно было пробить. В лоб – конечно, нет. Снова прицел – выстрел! Прицел – выстрел! Они с Василем развили паспортную скорострельность – 10 выстрелов в минуту. Танк вроде остановился и стал крутиться на месте. Петро продолжал молотить по нему, не останавливаясь. Всадил патронов двадцать. Танк двигаться перестал, но не загорелся. Второй за это время уполз из сектора обстрела. Поскольку второй уполз, целей больше не было. Не стрелять же из бронебойки по шустро перебегающим от воронки к воронке пехотинцам. Много чести им будет. Это забота стрелков и пулеметчиков. Поглядев через плечо друга в амбразуру, Василь сказал:

– Давай ему еще добавим, а то он чего-то не горит.

– Не стоит, а то они нам самим добавят. Убираем ружье!

Убрали. Присели под амбразурой. И вовремя. Во внешнюю арку амбразуры влетела очередь из пулемета. Несколько пуль просвистели через узкое внутреннее отверстие амбразуры и врезались в заднюю стенку каземата. Из соседнего справа каземата доносились очереди ручного пулемета. Слева коротко стрекотал автомат.

– Сходи, глянь, что у соседей, – сказал Петро напарнику. Тот пробежался в соседние казематы и вернулся.