Комбат-3 Фокин бомбежку пережидал на батальонном КП в каземате Восточного форта. Из рот и взводов поступали доклады о повреждениях казематов и потерях в личном составе. Нужно было ждать и терпеть. Замкомбата старший лейтенант Верейский находился на НП, расположенном в западном равелине Кобринского укрепления. Бетонный каземат НП со стенами и перекрытиями полутораметровой толщины, врытый в наружный склон вала на оконечности равелина, можно было разбить только прямым попаданием крупной авиабомбы.

В перископ и стереотрубу с НП можно было наблюдать только пылевую стену, поднятую шквалом снарядов и авиабомб. Каземат НП ежесекундно содрогался и временами даже подпрыгивал от близких разрывов. Прямое попадание снаряда сильно встряхнуло каземат, грохот ударил по ушам. Все изрядно оглохли. Тем не менее расчет НП из телефониста, сержанта-наблюдателя и самого Верейского оставался на боевом посту. Прозевать окончание артобстрела нельзя было ни в коем случае. Под прикрытием огневого вала немецкая пехота могла подойти метров на триста. На перепаханное снарядами минное поле надежды уже не было. В случае атаки требовалось сразу дать команду на выдвижение бойцов из подвальных казематов, где они пережидали бомбежку, в боевые казематы и на открытие амбразур. После такого обстрела потребуется время и на приведение засыпанных грунтом амбразур в порядок.

В восемь часов бомбежка прекратилась. Артиллерия продолжала молотить. Верейский предположил, что немецкая пехота и бронетехника выдвигается на исходные позиции. Видимость, к сожалению, продолжала оставаться нулевой. Под самый конец артобстрела тяжелый снаряд, разорвавшийся прямо перед НП, выбросом грунта полностью засыпал и перископ, и стереотрубу. Штатными средствами восстановить видимость не удалось. НП ослеп. В 08:15 обстрел равелина прекратился.

Верейский доложил в батальон и решил выдвигаться на вал. Наблюдателя и телефониста взял с собой. Телефонист тянул провод с катушки. Спустившись по крутой потерне в каземат, прошли к выходу во двор равелина. Проходя через стрелковый каземат, прихватил с собой двоих автоматчиков. Отворив тяжелую, обитую листовым железом дверь, вышли в ход сообщения. Грохот надавил на уши. Оказывается, обстрел крепости продолжался. Находящийся в трехстах метрах от них вал куртины совершенно не просматривался. В пыли и дыму сверкали сполохи разрывов, вверх взлетали фонтаны грунта. Валы в основании равелина, примыкающие к куртине, тоже не просматривались. «Немцы собираются атаковать равелин и отсекают огнем поддержку из крепости», – мгновенно сообразил Верейский. Послал одного автоматчика с донесением к командиру взвода Васькину, командовавшему обороной равелина.

Пройдя вправо вверх по ходу сообщения, поднялись на гребень вала. Верейский осмотрелся. В сотне метров перед ними широкой полосой часто рвались мины ротных минометов. Это комбат Фокин приказал минометчикам поставить заградительный огневой вал перед равелинами. Перевалив через вал, выбрали уцелевший участок окопа с двумя стрелковыми ячейками и расположились в них. От добротного, облицованного кирпичом окопа остался только пунктир, прерываемый глубокими воронками.

Присмотревшись, сквозь пелену пыли и дыма Верейский увидел, что пехота при поддержке танков идет в атаку, причем расстояние до передовой цепи не превышает 200 метров. Под прикрытием артогня пехота подползла почти вплотную. В отличие от вчерашнего дня, теперь атаке подвергался не центр куртины между равелинами, а сами равелины. Немецкие командиры сделали правильный вывод из вчерашнего поражения: не взяв равелины, прорваться к куртине невозможно. На каждый равелин с двух сторон наступало по батальону пехоты при поддержке полутора десятков танков. С окраины Бреста по равелинам и куртине вела огонь выставленная на прямую наводку артиллерия.

Справа, на фоне вала восточного равелина, трепетали частыми вспышками пулеметы, ярко взблескивали бронебойки, сверкали выстрелами две сорокапятки. Телефонист дал связь. Верейский доложил обстановку комбату.

Получив доклад от Фокина, Гаврилов приказал вывести на позиции все минометы. Тяжелым минометам приказал подавить артиллерию на окраине Бреста, а ротным минометам – выбить пехоту. Ротные минометы из всех трех укреплений крепости легко накрывали поле перед равелинами. Фокин приказал перебросить в атакованные равелины из первой и третьей рот по 6 ручных пулеметов, по 3 ПТР и по 2 огнемета.

Пока же равелины отбивались самостоятельно. В каждом равелине до бомбежки и артобстрела находилось по два стрелковых взвода, по 3 ПТО, по 4 ПТР, по 2 огнемета, по 2 станковых и по 6 ручных пулеметов, всего примерно по 110 бойцов. Кроме того, по наступающим немцам могли работать все огневые средства из казематов куртины, прилегающих к равелинам, еще примерно столько же. Примерно треть амбразур уже было завалено. Бойцы снимали бронезаслонки с уцелевших амбразур и открывали огонь.

Пехота противника тем временем, перебегая и переползая от воронки к воронке, уже начала просачиваться в ров. На внешнем склоне рва, не подвергавшемся артобстрелу, минное поле уцелело. Верейский со злобной радостью увидел несколько подрывов пехотинцев на минах. Однако спустившись в ров, немцы оказались в мертвой зоне для пулеметов равелина.

Танки, маневрируя между воронками, подошли вплотную ко рву. В поле горели, густо дымя, пять танков. Три справа от НП и еще два перед восточным равелином. Впрочем, немецкие уже танкисты засекли расположение сорокапяток и больше не входили в их сектора обстрела. Верейский определил, что все танки были типов Т-3 и Т-4, легких не было. Подойдя к рву, хитрожопые немецкие танкисты загнали танки в воронки, так что выше уровня грунта торчали только башни, и принялись расстреливать огневые точки. В дуэль с ними вступили бронебойщики. Однако ПТР лобовую броню немецких танков не пробивали.

Количество пульсирующих огоньков в восточном равелине значительно сократилось. Пехота продолжала накапливаться во рву. Медлить было нельзя. Вот-вот пехота начнет штурм равелина. Перебрасываемые в равелины подкрепления не могли перебраться через ров под сосредоточенным артогнем. Пушки и пулеметы из куртины не видели цели и не могли помочь ничем. Равелины остались без поддержки. Можно было вывести автоматчиков и пулеметчиков на вал, но танки пушками быстро подавили бы их всех. Верейский принял решение. Чтобы не терять время, он потребовал прямую связь с командиром полка. Доложив обстановку, предложил сосредоточить огонь всех минометов на рвах и валах равелинов.

– Принято, – сразу ответил Гаврилов, – у вас две минуты, чтобы убраться с вала.

Минометы из крепости между тем подавили сосредоточенным огнем всю выставленную на прямую наводку полевую артиллерию и поставили огневой вал перед рвом. Верейский с бойцами опрометью бегом, на четвереньках, а где и ползком ринулись вниз. Заскочив в каземат, захлопнули тяжелую дверь. Успели! Почти сразу же за дверью грохнули тяжелые мины. Осталось только посочувствовать немцам, засевшим во рву.

Через 15 минут обстрел закончился. Расчет НП снова поднялся на вал. Живых пехотинцев в поле и во рву не наблюдалось. Нашинковали их минометчики крепко. Танки отползали назад. Не все. Девять штук застыли навечно, густо дымя. Доложил начальству. Теперь можно было передохнуть. Атаку отбили.