Где же я? – гадала она.

В какой эпохе?

Ее начал душить отрывистый кашель – казалось, легкие раскрошились на мелкие кусочки и теперь просятся наружу. В затуманенном сознании проступали воспоминания:

Эш. Кинжал. Теория Профессора.

– Эш, – прошептала Дороти, когда снова смогла сделать вдох. Пальцы нащупали что-то теплое, влажное и твердое. Кинжал Романа. Сквозь дымную завесу ничего не было видно, но она понимала: если ее догадки верны, то кинжал наверняка весь в крови. В крови Эша.

Внутри все сжалось.

Боже… Что она натворила?

Дороти охватила паника. Она замахала руками, стараясь развеять дым и разглядеть хоть что-нибудь.

– Эш! Ты живой?

Ей показалось, что она услышала стон, но в следующий миг все заглушил громкий рев. Господи, а это что за шум? Сначала ей показалось, что это стучит ее сердце, подгоняемое адреналином, стучит и заглушает все прочие звуки, но теперь она поняла, что шум доносится со стороны от чего-то другого.

В тумане что-то мелькнуло. Дороти напрягла зрение и увидела в небе какое-то животное. Сощурилась…

Нет, вряд ли это животное – уж больно размеренно движется. Это какой-то механизм. Дым вокруг него то появлялся, то рассеивался. За дальними облаками разлился солнечный свет и высветил гладкий металлический объект, блеснувший на черном фоне.

Аэроплан, – догадалась Дороти, и ее кольнуло чувство дежавю. Она огляделась. Сучковатые ветви, примятая трава. В нос ударил сильный запах костра. По соседству лес за церковью, где она должна была сочетаться законным браком с доктором Чарльзом Эйвери в 1913 году.

Губы тронула улыбка. Она точно не знала, какой сейчас день и сколько времени, но догадывалась, что попала в утро собственной свадьбы, а судно, которое сейчас пролетело в небе, это вовсе не аэроплан, а машина времени, если точнее, «Вторая звезда», уносящая их с Эшем в будущее.

Последние ее отчетливые воспоминания относились к 2077 году: она стояла в шаткой лодке у анила в Новом Сиэтле, смотрела Эшу в глаза, погружая кинжал в его плоть, и молила небеса о том, чтобы ее опрометчивый план сработал.

С губ сорвалась усмешка – короткая, резкая. Удивительно. Все случилось в точности так, как предсказывал Профессор. Разумеется, и ей, и Профессору было невдомек, что анил выплюнет их именно в это время и место, а не в какие- нибудь другие, но сейчас это было неважно. Время всегда ускользает сквозь пальцы.

– Эш? – позвала она, сосредоточив все свое внимание на теле, распластавшемся перед ней на земле. Теперь, когда машина времени улетела, а туман начал рассеиваться, она смогла разглядеть его получше.

Ох, про него вполне можно было сказать – «краше в гроб кладут». Он лежал на спине с закрытыми глазами, раскинув руки, и был пугающе недвижим. Кожа у него болезненно посерела, рубашка вся была в крови, казавшейся еще более яркой и жуткой в первых лучах солнца. Дороти с трудом сдерживала крик.

Нет, – подумала она и стиснула зубы. Не может быть, чтобы он умер. А как же ее план?

Не может все вот так кончиться.

Она с трудом приподняла плечи и голову Эша и положила себе на колени, а потом легонько похлопала его по щеке.

– Эш? Джонатан Эшер, ты меня слышишь? Просыпайся. Пожалуйста.

Он не двинулся с места и не проронил ни звука. Даже ресницы – и те не шелохнулись. Дороти похолодела от страха.

Боже, что я наделала?

Она принялась щупать его шею, выискивая пульс. Тщетно, тщетно, тщетно и снова без толку… и тут… наконец-то! Под кожей почувствовалось биение – тук, тук, тук, – такое робкое, что она едва его отыскала. И пускай оно было слабым – все же до тех пор, пока бьется сердце, есть надежда, главное – понять, что теперь делать.

Думай, черт побери, – велела она себе и подняла глаза. Ситуация хуже некуда. Они находились в глуши, среди леса, всего в нескольких ярдах от старой церквушки и в миле от железнодорожной станции. Ближайшая больница была в Сиэтле, а туда добираться целую вечность.

– Проклятье, – прошептала Дороти. – У нас в руках вся мировая история, и угораздило же приземлиться там, где даже чертова доктора не сыск..

Она осеклась. Нет же, они приземлились как раз туда, где есть доктор! Ее возлюбленный, доктор Чарльз Эйвери, был хирургом, причем не простым, а одним из лучших. Он возглавлял хирургическое отделение Сиэтлского медицинского центра.

И как раз ждал ее.

Сердце в груди у Дороти радостно подскочило. Шанс есть. Если поторопиться, шанс есть!

Она склонилась к Эшу и коснулась его лица. Кожа у него была ледяная на ощупь – настолько, что это пугало. По спине у нее побежали мурашки, а плечи невольно приподнялись. Наверняка время еще есть; еще можно что-то предпринять…

– Держись, – едва слышно прошептала она Эшу. – Я скоро вернусь! Только, умоляю, дождись меня живым.

Она и не помнила, что церквушка такая маленькая. Это было приземистое двухэтажное здание из кирпича, который уже начал осыпаться, с высокими арками в дверных проемах и с красочными витражными окнами.

Запыхавшись от бега, Дороти схватилась за ручку тяжелой двери и с трудом распахнула ее. Петли натужно скрипнули. Внутри стоял густой запах пыли и ладана. В соседней комнате кто-то играл то ли на скрипке, то ли на виолончели. Забавно, а она ведь даже не помнила, чтобы на их свадьбу приглашали музыканта.

– Эй! – позвала она и огляделась. Ее шаги громко разносились по зданию, а голос эхом отдавался от каменных стен, но ее это не пугало: она хотела, чтобы ее услышали. – Чарльз…

За спиной громко хлопнула входная дверь, и Дороти осеклась.

– Чем вам помочь? – спросил голос. Дороти обернулась, и сердце у нее заколотилось, стоило ей увидеть миниатюрную, безупречно разодетую пожилую даму, спускавшуюся по каменным ступенькам.

Дороти стиснула зубы – так сильно, что челюсть запульсировала от боли. Густые, темные волосы дамы были убраны в высокий элегантный пучок. Склонив голову, она смерила Дороти взглядом и подозрительно сощурилась.

– Приношу извинения, но сегодня церковь закрыта для посетителей, – сообщила она с ледяной вежливостью, так обычно общаются с докучливыми дальними родственниками, – и кивнула на дверь. – Мне придется попросить вас…

– Мама, – перебила ее Дороти, с трудом выдавив из себя это слово. Во рту стало липко и сухо. Она облизнула губы и попыталась изобразить улыбку. – Ты меня не узнаешь?

Дама повернулась к Дороти, задержала на ней взгляд своих черных глаз, но говорить начала еще до того, как осознала увиденное.

– Не вынуждайте меня звать полицию, мисс, вы же слышали…

Она прервалась и нахмурилась. Меж бровей залегла складка.