— Пошли в ванную. Вместе. Дени-и-ис! — Кончиком языка Тамара коснулась его подбородка. — Ты заснул?

Нет, он не заснул.

И послушно понес ее в ванную.

Где Тамаре к полнейшему ее удивлению вдруг открылась невероятная вещь: оказалось, Денис…

…такой галантный! Такой обаятельный! Такой раскрепощенный в общении! Прошедший к своим тридцати и огонь, и воду, и медные трубы!

Оказалось, Денис абсолютно неискушен в любовных утехах!!! Он просто стесняется!!!

Да каким же он выглядел при этом забавным!

Но сперва…

— Послушай, любимый, у меня впечатление, что с тобой не всё ладно, — с небольшой долей разочарования в голосе призналась Тамара, когда наконец поверила, что не ошибается: Денис покраснел и даже не пытается скрыть чувство огромной неловкости (подобное может испытывать разве что двенадцатилетний очкарик-отличник, которого вызывают к доске и заставляют полностью обнажиться перед всем классом). — Или я делаю что-то не так? — К тому моменту Тамара уже успела стянуть с Дениса довольно свободный джемпер и рубашку. И отметить, что у этого парня, оказывается, фигура хорошо тренированного гимнаста.

«Но этот атлет чего, импотент? Или, хуже того, голубой? Тогда какого же черта он набивался на свидание со мной?»

Тамара коснулась его рельефной груди, провела ладонью по плоскому животу, просунула кончики пальцев под пояс джинсов.

Денис нервно прикусил губу.

— Я же вижу, любимый, что ты не в своей тарелке. Я ж не слепая. Меня не проведешь. Что не так? Признавайся открытым текстом. Я всё пойму. И нам обоим сразу же станет проще.

Денис заставил себя немного расслабиться. Нервно хмыкнул. И прошептал:

— Что же, и правда, придется признаться. Ведь ты можешь подумать обо мне черт-те что. Хотя все не так уж и страшно. Просто я никому никогда не позволял ласкать меня там… сама понимаешь. А еще я никогда не раздевался при женщинах, за исключением разве что врачей. Вот так, дорогая.

Тамара ожидала любого признания. Но не такого! От удивления у нее до неприличия вытянулось лицо, до небывалых размеров округлились глаза. Шокированная, она непроизвольно отступила на шаг от Дениса. И просто не представляла, пугаться ей сейчас или смеяться.

— Не поняла! Но так не бывает! Если, конечно, ты не…

— Не импотент? Или не педик? — опять показал, что умеет отгадывать мысли, Денис. — Нет, ни то, ни другое. Я вполне нормальный мужчина, и даже не брал на себя обет воздержания.

— Но тогда почему… Ты что, хочешь сказать, что никогда не был с женщиной?

— Последний раз был позапрошлой ночью. А вообще-то, такую статистику я не веду.

— ?????????????

— Я еще раз повторяю: просто… я… никогда… не… раздевался… при… женщинах. Ограничивал их кое в чем, что считаю недопустимым. Но это никак не касается траха.

— У тебя что, никогда не было ну… если не жены, то хотя бы постоянной подруги?

— Не так много, но были. — Денис воспользовался моментом и успел застегнуть пуговицу на джинсах, над которой минуту назад потрудилась Тамара. — И все входили в мое положение, понимали мой пунктик или, если ты хочешь, сексуальное отклонение. Мы занимались любовью в темной комнате. Или под одеялом. Даже вдвоем принимали душ, но при этом всегда был выключен свет.

Тамара опять шагнула вперед, положила ладони Денису на плечи. После его объяснения испуг, на пару секунд возникший у нее, прошел. Осталось только желание рассмеяться:

«Ну не хрена же себе! Никогда не подумала бы, что с мужиками случается и такое! Вот уж вляпалась! Впрочем, не жаль — это даже становится интересным. Если сегодня всё же удастся полапать этого ненормального, можно считать, что испортила девственника».

— Денис, но почему тебе… м-м-м… достался этот… м-м-м… недуг? Ведь должны же быть какие-нибудь причины?

— Все причины у меня в детстве. — Он снова напрягся. Похоже, что про причины ему говорить не очень хотелось. Но ничего не поделаешь… — Точнее, в воспитании. У меня были слишком праведные родители, и в меня с малых лет вдалбливали определенные правила жизни. Кое-какие из них я потом выкинул к дьяволу. А кое-что засело в мозгу намертво. Тамара, давай выключим свет.

— Делай, как знаешь, любимый.

«Делай-делай, — про себя усмехнулась она, — а дальше посмотрим, как ты сумеешь сохранить на замке ту границу, которую для меня определил. Дождусь момента и всё же ее переступлю. Избавлю тебя, крейзанутый, от твоего сексуального отклонения. Ты упертый, а я еще больше. И я далеко не такая, как все твои прошлые бабы. Уж если мне говорят, что чего-то нельзя, сделаю всё для того, чтобы этого добиться».

— Я согласна, давай примем душ в темноте.

«И всё-таки в классное нынче я вляпаюсь любовное приключеньице! Кому рассказать, ни за что не поверят!»

— Денис, я даже готова раздеться в прихожей или в какой-нибудь комнате, чтобы ты мог спокойно залезть в душевую кабинку.

«Ох, даже не представляешь, любимый, с кем ты связался. Я буду не я, если не доберусь до твоего неприступного клада!»

До «неприступного клада» ей удалось докопаться только через неделю.

А в это утро Денис, как и предупреждал, ничего не позволил. Притом, сделал это настолько умело и хитро, что Тамаре даже не пришлось хоть о чем-то жалеть. Сначала она просто забыла обо всех своих стервозных намерениях. А потом на приведение их в исполнение не осталось сил.

А у кого что осталось бы после подобного?! Потому, что такого любовника, каким оказался Денис, Тамара еще не встречала.

Не встречала никого даже близкого к нему!

И не испытывала ничего, хоть немного напоминающее то, что ей довелось испытать в это сумасшедшее утро. Любовное приключение оказалось чем-то безумным!

Она, и правда, как обещала, разделась в спальне, аккуратно сложив все бебехи на стуле возле кровати. Потом, голая, выждала еще какое-то время — провела его, вновь изучая книги, выставленные как в витрине музея, в старинном книжном шкафу. И, ступая босыми ногами по холодному полу, направилась в ванную.

— Денис, ты готов?..

«Извращенец».

— .. .Мне можно войти?

— Заходи, — донесся из-за двери его голос, и Тамара осторожно вошла в темную ванную. Ничтожного света, проникшего вместе с ней через дверной проем, оказалось достаточно, чтобы разглядеть силуэт дожидавшегося ее Дениса и нечто вроде белого полотенца, обернутого у него вокруг бедер. — А теперь, пожалуйста, детка, прикрой дверь и замри. Не хочу, чтобы ты приложилась к чему-нибудь в темноте.

На секунду ей опять стало не по себе. Захотелось, от греха подальше, выскочить вон. Темная ванная с этой чуть различимой во мраке фигурой вызывала у нее ощущение какой-то ловушки. И закрывать за собой дверь, отрезать себя от светлого мира Тамаре абсолютно не улыбалось.