– Ну и что. Получается, он все расшифровал?

– Перед бабой своей – да, но когда состыковался с иностранцами, действовал правильно и грамотно. Дело у нас выгорело. Наркотрафик из Грузии мы тогда перекрыли и четверых фигурантов привлекли к уголовной ответственности. Так что, подобные твоему Петрову люди частенько встречаются. Люди они своеобразные, но практика показывает, в настоящем деле они незаменимы. Понял?

– Понял, Васильевич, но…

– Никаких «но». Ты же дипломированный психолог и должен знать, что основная потребность у человека – это признание его как незаурядной личности. Вот он, по его словам, все время совершал подвиги. Рисковал, ходил под пулями. Неоднократно награждался, а тут неожиданный дембель. Человек не у дел. Никто его не хвалит, никто не награждает и не восхищается им. И он начинает искать свое признание. И через нас его находит. Поэтому и говорит, что является сотрудником ФСБ. Сам знаешь, спецслужбы пока еще в почете.

– Да, – задумался Калинин. – Оказывается не я, а ты настоящий психолог. Молодец, Васильевич. Здесь я с тобой не могу не согласиться. Может ты и прав, а я зря сомневаюсь.

– Конечно, зря. Мой тебе совет, беги за коньяком.

– Нет, Васильевич, завтра.

– И что мы после праведного дня, ни-ни? Сегодня же выходной день. Грех не выпить. Я же в гостях. Гостей надо уважать. Вот если бы я был здесь хозяином, то обязательно бы тебя угостил чем-нибудь. У меня бы всегда, что-то стояло про запас.

– А где бы ты хранил это что-то? – Калинин хитро улыбнулся.

– Да, например, вон в том шкафчике, – Полевин пальцем показал на секретер.

– Ну тогда посмотри, есть ли там что-нибудь, – рассмеялся Калинин.

Полевин резко встал и, как ни в чем не бывало, направился к шкафу, открыл его дверце и ахнул:

– Так у тебя же здесь стоит коньяк, шоколад и лимон. Что же ты мне все это время мозги компостировал? Признайся, издевался? С самого начала верил, что у нас получится?

– Во-первых, я до сих пор не верю, а во-вторых, у нормального начальника должна быть заначка. Вдруг кто-то из хороших людей к тебе заявится, а ты не готов к дружеской встрече. Бардак!

– Бардак – это то, что ты мне сразу не предложил. Я же для тебя не последний человек?

– Не последний, Васильевич, поэтому сразу и не предложил. Утром даже лошади не пьют. О здоровье твоем пекусь. Закончим дело – гуляем смело.

– Мы свои дела не закончим никогда. Это наш крест. Поэтому мы должны хоть иногда выкраивать для себя, любимых, время. Наливай, а то не прощу.

Калинин подошел к шкафу и налил две рюмки коньяку. Полевин взял одну из них и торжественно произнес:

– За удачу!

– За нее, родимую, – поддержал его Калинин и офицеры залпом выпили. Поставив свою рюмку на место, Калинин задумался.

– Что, Юрьевич, еще по одной?

– Нет, хватит. Ты знаешь, у меня возникла мысль.

– Какая? – закрывая дверцы шкафа, спросил Полевин, корча лицо от кислого вкуса ломтика лимона.

– А откуда звонили Петрову?

– Какая разница. Звонили и звонили.

– Нет, погоди, давай спросим у отошников.

– Спрашивай, если хочешь.

Калинин подошел к телефону засекреченной связи и набрал номер оперативно-технического отдела УФСБ. Женщина подняла трубку:

– Слушаю вас, – произнесла она.

– Это Калинин.

– Слушаю вас, Андрей Юрьевич.

– Скажите, пожалуйста, а с какого номера был произведен звонок.

– Одну минутку.

В телефоне возникла небольшая пауза, а потом раздался голос:

– Это телефон-автомат на железнодорожном вокзале города Л-ска.

– Спасибо, – Калинин положил трубку и сурово посмотрел на своего друга.

– И где?

– Не поверишь, Васильевич, телефон в двухстах метрах от нас. Звонили с нашего железнодорожного вокзала.

– Да? – удивился Полевин.

– Да, Васильевич, да.

– Это что, получается, объект приехал в Л-ск?

– Что он сегодня здесь делает, если встреча только на завтра намечена?

– Это легко можно объяснить. Разведку проводят. Военные люди падки на разведку. Выясняют, например, где лучше передавать оружие. Все логично.

– Логично. Однако позвони Плетневу, держит ли «наружка» прапора?

– Правильно. Сейчас позвоню, – теперь Полевин подошел к секретному телефону и набрал номер оперативнопоискового отдела.

– Полевин, – представился он. – Алексей Алексеевич, ты на работе?

– А где ж мне быть, Васильевич? С вами разве могут быть у нас выходные дни. Хотел съездить на рыбалку, но…

– Потом Юрьевич в Л-ске организует рыбалку. Ты лучше мне скажи, твои архаровцы держат прапора под наблюдением?

– А как же, держат. Минуту назад докладывали, он дома сидит. Мы его плотно обложили. Час назад из магазина с женой пришел и больше не выходил.

– Алексеевич, а что он делает в Л-ске? Его полчаса назад здесь видели.

– Не может быть.

– Я тебе говорю, и видели, и слышали. Ты своим скажи, если они его потеряли, то им не поздоровится. Взыскания получат все.

– Не может быть. Я сейчас уточню.

– Уточни, уточни и перезвони на телефон Калинина, – Полевин раздраженно бросил трубку.

– Ну что, где объект?

– Говорит, что дома.

– А кто тогда звонил?

– А я почем знаю. Может, прапор и не один работает?

– Конечно, не один. Петров говорил, что их трое или четверо в этом деле участвуют.

– Подожди, Юрьевич, у меня идея. На вокзале видеокамеры есть?

– Есть. Их совсем недавно установили по периметру. А-а-а, какой же я дурак, сам не мог догадаться. Мы же без труда сможем просмотреть записи и установить звонившего.

– Конечно, Юрьевич. У нас есть точное время выхода в эфир. При хорошем раскладе опознаем голубчика. Вытащим из компьютера его фотографию и дадим ее особистам,[3]чтобы они через свои позиции в воинских частях провели оперативное опознание. Понятно?

– Понятно, Васильевич.

– Ты тогда дай команду своему сотруднику, чтобы он нашел эти записи, просмотрел их и доложил результаты.

Калинин резво вышел из кабинета, разыскал своего подчиненного, готовившего на компьютере очередной документ, и поставил ему конкретную задачу, а когда тот ушел выполнять ее, он снова присоединился к Полевину, насвистывающему мотив шансона «Владимирский централ». Делал он это самозабвенно, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. Мелодия так и лилась из его уст, заставляя Калинина остановиться у порога и предаться упоению от творчества своего товарища.