* * *

Четверг.

Мистер Уилкинс, старый приятель мамы и управляющий магазином Армии спасения, обещал зайти и посмотреть, какой еще мебели не хватает. Уговор был такой: он достает все необходимое, а взамен Летиша сдает комнату его матери с отсрочкой оплаты на полгода. Летиша надеялась, что удастся сторговаться на трех месяцах, однако поняла, что надо быть осторожнее с обещаниями. Комнаты стремительно заканчивались, а количество нахлебников росло.

Чтобы скрасить ожидание, Летиша сидела в столовой и раздавала карты для воображаемой партии в покер. Это была своеобразная форма молитвы, которой ее обучил отец. Уоррен Дэндридж утверждал, что покер – истинно христианская игра. Те, что играют праведно – просчитывают вероятности, не лезут на рожон, сдерживают эмоции, – процветают; тех же, кто предается пороку – закладывается на везение, позволяет азарту затмить рассудок, – ожидает участь нераскаявшихся грешников.

Баптисты, в общине которых он рос, вряд ли одобряли эту позицию, особенно после того, как Уоррен обыграл сына пастора на пять сотен долларов (тот пытался сблефовать на неудачном стрит-дро)[22]. К моменту знакомства с мамой отец уже усвоил: не садись играть с тем, с кем ходишь в одну и ту же церковь. Вместо этого он выбрал путь странствующего проповедника и зарабатывал деньги, переезжая из города в город, от одного подпольного игорного клуба к другому. Он играл добродетельно и отчаянно боролся с падшей троицей: шулерами, ворами и полицейскими. Бывало, он приходил домой весь избитый, иногда до крови, зато всегда с деньгами. В общем, семью кормил.

Однажды в 1944 году он играл в Детройте, в каком-то подвальном казино, и тут случилась облава. Полицейские почему-то забыли или не успели обложить черный ход, и в суматохе Уоррен с приятелем сумели улизнуть. Они пробежали где-то с квартал, и тут, на беду, им навстречу из бара вышел патрульный, только с дежурства. Он ничего не знал об облаве, но все равно достал пистолет и застрелил бегущего Уоррена Дэндриджа в спину.

Хотя Летише жутко не хватало отца, она знала, что он присматривает за дочкой, и что, взяв колоду карт, она в любой момент может вызвать его дух на Землю. Она кидала карты на стол, а на ухо ей шептал отцовский голос, давал инструкции, объяснял условия каждой конкретной игры: число участников, размер ставок, банк, положение относительно других игроков. После этого он задавал вопрос: как следует поступить в такой ситуации добропорядочному христианину? Летиша отвечала и чувствовала, как отец одобрительно кивает.

Она сгребла карты, чтобы снова замешать их, и вдруг почувствовала, что рядом есть кто-то еще. Оборачиваться она не стала.

– Здравствуйте, мистер Уинтроп. В покер играете?

Ответа не последовало, но у нее на шее зашевелились волосы – значит, он совсем близко. Будь у него дыхание, она бы ощутила его.

Летиша еще раз перетасовала колоду и сдала: тройка бубен, тройка треф, шестерка треф, шестерка червей, семерка пик.

– Итак, стрит-дро, лимит ставок два-четыре, блайнды по одному и два доллара. Банк на столе, четверо игроков перед вами уже сделали ставки. Поддерживаете или пасуете?

Воздух слегка наэлектризовался. Семерка пик, дрогнув, немного отделилась от имеющихся двух пар.

– Нет-нет, погодите, – сказала Летиша. – Вероятность собрать фулл хаус[23] один против двенадцати. А если не получится…

Снова шевельнулась семерка пик.

– Ладно, уговорили. Хотите разориться – ваше право… – Она сдала очередную карту: шестерка бубен. – Вот те раз.

Летиша рассмотрела карту. Нет, отметин на ней не было; видимо, призраку они и не нужны.

– Хм, об этом я не подумала… Я как раз собиралась пригласить вас сыграть; значит, придется найти что-то, где подглядывать невозможно… О, может, в шахматы? Небось играли со своим пареньком? Вот мой папа…

Невидимый кулак ударил по столу, затем какая-то сила вырвала колоду у нее из рук и разметала карты в стороны.

– Что?! Что я такого сказала? – воскликнула Летиша.

ШМЯК!

В переднее окно будто врезалась птица. Летиша обернулась: по стеклу медленно сползали грязные ошметки. Следом ударился второй ком, более крупный; окно задрожало. Летиша вскочила со стула, и тут комья начали бить в другие окна, в кирпичную кладку. Девушка выбежала в атриум, и шум стал непрерывным, как будто на фасад дома Уинтропов обрушился коричневый град.

Она открыла входную дверь, и в ноздри ударил запах навоза. Улицу перегородили два фермерских грузовика. В открытых кузовах стояли люди в капюшонах и зачерпывали ведрами свежий навоз. Один из них заметил Летишу, указал на девушку, и весь огонь сосредоточился на ней. Она едва успела заскочить в дом и захлопнуть дверь, а снаружи одна за другой прилетели сразу несколько коровьих лепешек.

С неистовым лаем из-за угла выскочил Чарли Бойд-младший – и тут же напоролся на лавину сгустков дерьма. Кто-то особо меткий угодил ему прямо между глаз, и лай сменился скулежом.

Обстрел продолжался. Летиша взбежала по ступенькам и достала двустволку. Внизу, в одной из спален зазвенело разбитое стекло. Хоть бы не в той, что она уже приготовила!.. Затем снаружи заревели моторы.

– Куда?! – закричала она и помчалась в атриум.

Летиша выбежала на улицу, чуть не поскользнувшись в кучке навоза на крыльце.

– Эй, вы! Вернитесь! А ну, вернитесь!

Встав на проезжей части, она прицелилась вслед удаляющимся грузовикам.

Вандалы заметили это, пригнулись, однако один смотрел в другую сторону и на мгновение стал отличной мишенью: мушка находилась аккурат между лопатками. Потом время будто замерло, и Летиша услышала отцовский голос, который напоминал ей правила игры под названием жизнь: важно понимать, кого можно безнаказанно пристрелить в спину, а кого – нет, и что будет, если ошибешься.

Момент был упущен. Летиша опустила ружье, а парень, чью жизнь она только что пощадила, с громким ржанием махал ей рукой, пока грузовики не скрылись за поворотом.

В доме Уинтропов зазвонил телефон. Он трезвонил и трезвонил, но сквозь гулкие удары пульса в ушах Летиша не сразу расслышала.

В трубке тяжело дышали.

– Кто это?

– Это первое и последнее предупреждение, – ответил мужской голос. – В следующий раз мы войдем в дом.

Длинные гудки. Летиша положила трубку и, вне себя от гнева, начала нарезать круги по дому. В конце концов ноги привели ее обратно в столовую.

Колода карт аккуратно лежала на обеденном столе, а по центру стояла шахматная доска, которую Летиша до этого не видела. Черные фигуры были повернуты к ней. Королевская пешка белых уже шагнула на две клетки.