- Куда ты лезешь! Не трогай мои обои и моего племянника! Тебя уже на том свете спрашивали! – орала Мегара, а на стене оставались жуткие розовые пятна. Призрачный кот шипел на маму, а вот остальной кошачьей братии было все равно. Один драл спинку кресла, оставляя неиллюзорные следы когтей и зацепки, второй спал в этом кресле. Третий и четвертый бегали по комнате и выслеживали друг друга.

- Слетай, уточни кто! – заметила мама. – Чтобы я вызывала его каждый вечер и задавала идиотские вопросы!

- Вы что творите!!! – возмутилась я, но меня не услышали. В дверях позади меня застыла изумленная служанка.

- Тебя на том свете с фонарями ищут! – орала Мегара.

- А тобой черви подавились и отравились! – кричала мама.

- Я клянусь! Я вас отсюда выжму! – закричала Мегара, злобно хохоча.

- Ах, какие мы «костеприимненькие»! - рассмеялась мама, а служанка бросилась прочь. – Что ж тебе в фамильном склепе не воется, как всем уважающим себя родственникам!

- Ты по своим не ровняй! Вы нам не ровня! – лютовала Мегара. – Это – позорный мезальянс! Ничего, бойся проснуться вся в кошачьем шоколаде!

- Я тебя откопаю, соберу в узелок и похороню в нашем фамильном склепе! – заметила мама. – И тогда посмотрим, как ты запоешь!

Я услышала шаги позади себя. Резко обернувшись, я вздрогнула от неожиданности. За моей спиной стоял Гидеон и хмурил брови.

- Это что такое?! – прорычал он.

- … и выдавлю из дома всех, кого не дожрали кошки! – послышался громкий голос Мегары. – И сочувствующих! И вообще – это мой дом! Мой! И я милостиво позволила в нем жить!

Она повернулась к Патрику, и лицо ее поменялось.

- Патрик, милый, это тебя не касается. Ты можешь остаться! Разрешаю!

С этими словами Мегара исчезла, а я с удивлением втянула воздух, видя, как призрачный котик задрал хвост и оставил пятно на маминой юбке! И тут же, воровато осмотревшись, юркнул в стену.

Глава сорок седьмая

- Да я на твоей могиле ... посажу почки … Свои! - гневно начала мама, но поперхнулась от избытка чувств. Она одернула платье, гневно сопя и воинственно глядя по сторонам. Гордо вскинув голову, она поправила прическу и резко повернулась в сторону портрета, на котором бесконечно талантливый Мид Жорней запечатлел бывшую хозяйку дома. Одной рукой она обнимала кота, в другой руке держала цветок, а третья рука мирно покоилась у нее на коленях.

- Тьфу! – выдала мама, а я посмотрела в окно. Среди уродливо раскрашенных магией занавесок я увидела, как по аллее в лабиринте из розовых кустов, идет дракон.

- Да чтоб тебя раскопал двоечник – некромант, который в жизни женщину ни разу не видел! Чтобы он собирал тебя по инструкции, и сделал тебе ноги от ушей, а руки из задницы! – выдала мама, хотя леди не пристало так ругаться.

Я еще раз посмотрела в окно, а потом улизнула из комнаты, на ходу стягивая шаль с кресла.

«Нюхай все перед тем, как надеть!», - вспомнила я слова одной подруги, у которой жил душистый кот.

Поднеся шаль к носу, я обнюхала ее. Вроде бы ничего так! Накинув ее на плечи, я вышла и спустилась по лестнице. Красивая дорожка из красного кирпича вывела меня в сад. Розы пахли вдвойне душистей, а на небе застыли тучи. «Будет гроза!», - подумала я, спеша по лабиринту. Перед тем, как выйти в его центр я услышала странный звук.

- Вшух! Вшух!

Выглянув из-за угла, я увидела разъяренного дракона в одной рубахе и штанах, яростно разрубающего саблей с кисточкой заросли колючек.

- Нужно поговорить, - твердо произнесла я, видя, как дракон обернулся. Волосы у него прилипли к лицу. Рубаху то и дело надувал ветер, как бы невзначай показывая рельефный торс.

- Не сейчас, - произнес Гидеон, сверкнув глазами.

- Нет! Сейчас! – рявкнула я, делая шаг вперед. – Мы поговорим сейчас!

Гидеон усмехнулся, а потом вбил саблю в землю.

- Хорошо. Я тебя слушаю, - произнес он, не сводя с меня взгляда.

- Итак, для начала, - начала я холодным и официальным голосом. – Я хотела бы извиниться за поведение своей матушки. Она не должна была лезть в это дело. Однако, она сделала это из лучших материнских побуждений.

Гидеон смотрел на меня странным взглядом, а я поправила шаль и продолжила.

- По поводу истинности. Я так поняла, что вам, драконам, истинность очень важна, - начала я, представляя что-то сродни судьбы или предназначения. – И вы предаете ей огромное значение. И я так поняла, что я – не истинная. Не знаю, каким чувством вы это определяете, но вы так сказали. Поэтому я…

- Я не стал говорить это при твоей достопочтенной матушки! Дайте боги ей здоровья, но подальше от меня! - перебил Гидеон, делая шаг в мою сторону. – Но дела обстоят намного хуже, чем ты думаешь.

- Что может быть хуже вашей «неистинности»? – спросила я, видя, как он нависает надо мной.

Из дома послышался жуткий крик: «Ах так! Ну тогда…». После этого что-то грюкнуло, и кажется, разбилось. Мы на мгновенье прервали разговор и дружно посмотрели на окна.

- То, что ты - истинная, - произнес Гидеон, когда я отвела взгляд от дома. – Но я не чувствую к тебе то, что хотел бы чувствовать. Истинность и любовь в моем случае не сошлись вместе. Я с детства думал, что истинность это что-то вроде: я увидел ее, почувствовал, как внутри все вспыхнуло, словно пламя выжигающее сердце. Как любовь с первого взгляда. Буря эмоций, желание во что бы то ни стало обладать девушкой, любовь и страсть, захватившие разум и тело.

Я удивленно подняла бровь.

- Но вместо этого я ощутил лишь ответственность и болезненную привязанность, отнюдь не похожую на то, что вы, люди, называете любовью и страстью, - заметил Гидеон, глядя на меня. – Отец считает, что нужно время. Но так или иначе, не у всех драконов истинность совпала с любовью. Я все время боялся, что встречу любовь раньше, чем истинную. Как это вышло с моим отцом. Как это вышло с моим дядей. А у меня получилось наоборот. И что с этом делать, я не знаю!

- А обо