– Не намного больше, чем раньше. Рядом с такими домами, да еще при свете дня, трудно остаться незамеченным. Если бы я знал обстановку заранее и пришел подготовленным, то проверил бы телефонный кабель. Но к счастью, у меня всегда с собой кое-что есть.

– Слава богу, что ты ублюдочный параноик.

– Правда? В противном случае твоя девчонка была бы по уши в дерьме.

– Ты имеешь в виду – больше чем по уши.

– Я думаю, могло быть и хуже. Чуваки, которые ее держат, – не проблема. Нам повезло, что переговоры с тобой были назначены на то же время. Нетрудно догадаться, что все это спланировано заранее. Не только передача книг, но и расстановка сил. В общем, я считаю, мы в хорошем положении. Ничего, что они Братва. Никто не узнает о том, что случится в этом домишке, пока кто-нибудь из старших не придет проверить этих сявок, когда они не ответят на телефонный звонок.

Нам на руку и то, что местные жители наверняка не суются в чужие дела, боясь получить пулю.

– Ты провел здесь все утро. Не думаешь, что это довольно рискованно? Кто-нибудь мог записать номер машины?

– Не-а. Когда я увидел, что мною интересуются, отъехал на задворки и поменял номера на ворованные. Они намагничены, так что поставить их поверх настоящих не составило труда, и никто не догадается, нет тут таких умников. Если кто-нибудь будет сидеть у меня на хвосте и если в дело вмешается полиция, они получат номера одного старого педофила, который живет в Кантоне. – Гевин делает паузу, хмурится и качает головой. – На самом деле было бы неплохо, если бы кто-нибудь запомнил номера. Думаю, этому ублюдку не помешает, если к нему нагрянут с дружеским визитом представители власти.

– Тогда о чем ты задумался?

При мысли о том, что пора браться за дело, в кровь выплескивается адреналин. Такое ощущение, что я могу из положения лежа выжать на руках эту чертову машину!

– Тебе не терпится войти в дом, да? – поддразнивает меня Гевин.

Я думаю об Оливии и скриплю зубами.

– Не могу дождаться момента, когда ворвусь туда и проломлю кому-нибудь череп. Если они посмели тронуть ее хоть пальцем…

Сердце колотится в груди, когда я усилием воли стараюсь выкинуть из головы картинку, как терзают Оливию.

– Тебе нужно сохранять спокойствие, Кэш. Мы должны быть собранными и сделать все как надо, иначе может случиться непоправимое.

Делаю глубокий вдох и киваю:

– Знаю, знаю. Я не боюсь, что могу пострадать. Просто хочу вызволить оттуда Оливию так, чтобы с ней все было в порядке. Что будет с этими подонками, меня не волнует, лишь бы они снова к ней не лезли.

Смотрю на Гевина. Тот качает головой и говорит, будто ставит точку в разговоре:

– Никогда.

Его слова – не пустяк, не мелочь. Мы напряженно смотрим друг на друга секунды две, а потом я согласно киваю:

– Никогда.

Новая волна адреналина, возможно с легкой примесью страха, вызванного неизвестностью грядущего. Я не боюсь похитителей. Не боюсь, что не удастся благополучно забрать Оливию. Я освобожу ее. И обеспечу ей безопасность. По-другому быть не может.

Я опасаюсь последствий. Убедился на собственном опыте, что может случиться, если наш план не сработает и сделка с этими людьми не состоится. Ничего хорошего не будет. Вот гадость! Это может растянуться на двадцать пять лет.

– Ну, теперь за дело. Сделаем так: ты отвезешь меня на другой конец квартала и высадишь. Сам уедешь и где-нибудь оставишь машину. Ты подойдешь к входной двери, я – к задней. Уверен, там есть задняя дверь.

– Ты там можешь напороться на что-нибудь. Не забудь, вполне возможно, их предупредили.

– Хотя они понятия не имеют, что я знаю, где они прячутся.

– Да, но им, вероятно, уже позвонили и сообщили, что планы изменились. Они, может быть, готовятся перевезти ее куда-нибудь или… сделать с ней что-нибудь.

В горле встает ком.

– Так давай ворвемся туда.

Гевин запускает мотор «хаммера».

– Подними заднее сиденье. У меня там потайное отделение. В нем должны быть шапки, перчатки и краска для лица. Нам придется вламываться в дом при свете, так что давай хоть замаскируемся немного. – Тянусь назад и пытаюсь поднять сиденье, но оно не поддается. – Там под подушкой – маленький рычаг.

Нащупываю рычаг, тяну его вверх. Подушки складываются, и под нижней открывается тайник. Там и правда лежит все перечисленное и прочие нужные вещи.

– Мой лучший друг – партизан, – говорю я саркастично и вынимаю то, что нам нужно.

– Тебе бы радоваться и благодарить.

Я опускаю сиденье на место. Смотрю на Гевина, он – на меня, и я киваю.

– Я рад, приятель. И ценю это больше, чем ты думаешь.

Гевин кивает в ответ. Знаю, он понимает, что я говорю искренне. Это видно по его лицу. Мы с ним как будто побратались. У обоих есть прошлое, от которого мы бежим, оба готовы на решительные шаги ради тех, кого любим, и оба, вполне вероятно, рано встретимся со смертью. Этого достаточно, чтобы связать двух парней неразрывно. Эта дружба крепче той, что возникает в футбольных командах или студенческих братствах.

Открываю плоскую круглую крышку банки с краской. Содержимое – чернильно-черное и похоже на крем для обуви, только более маслянистое. Откидываю солнцезащитный козырек, под которым есть зеркало, быстро обмакиваю два пальца в краску и провожу полосы по щекам. Повторяю процедуру, пока все лицо не разделяется на фрагменты; сам себя не узнаю в отражении.

Надеваю и надвигаю на глаза бейсболку, потом засовываю руки в перчатки. Гевин притормаживает и останавливается на улице позади какого-то дома.

– Я свистну, когда окажусь на крыльце. Пригни голову, а руки засунь в карманы. Не забывай следить за флангами. Будь осторожен там, внутри.

– Спасибо, приятель. Ты тоже.

– Я оставлю ключи под ковриком. Вытаскивай оттуда Оливию как можно быстрее.

– Вот, – говорю я, достаю из кармана ключ от мотоцикла и передаю его Гевину. – За красным мини вэном, через улицу отсюда. Встречаемся у меня. – Я тянусь к дверце. – Увидимся, когда сделаем дело.

Гевин улыбается и поднимает вверх кулак. Я ударяю по нему своим и выхожу из «хаммера».

Уткнув подбородок в грудь и засунув руки в карманы, медленно подхожу к дому, который расположен за тем, где держат Оливию. Спокойно пересекаю двор, огибаю здание сбоку, постепенно приближаясь к месту назначения.

Слышу нутряное урчание «хаммера» – это подъезжает и паркуется Гевин. Замедляю шаг, чтобы у моего напарника было время подойти к входной двери. Останавливаюсь и делаю вид, что завязываю шнурки, хотя в этом нет смысла, потому как у меня на ногах сапоги. Но с виду все нормально, если кто-нибудь наблюдает за мной издалека, хотя я надеюсь, что таких нет.