время для этого посольства и путешествия, которое назначено по предложению высокого разума, удобно и благоприятно! После победы над Хорезмом необходимо отправить приветственное посольство к русским. До сих пор колеблются между тремя лицами и никто еще не утвержден и не назначен. По милости его величества пусть будет назначен наиболее проворный и безбоязненный. Тот, кто готов смело тратить деньги без страха, тот пусть будет послом, потому что по глупости и неразумности все они равны между собой. Прочитав этот доклад, эмир рассмеялся и соизволил сказать, что эти трое равны по скаредности. Пусть поищут другого. Наконец, послом назначили Абдалкадыр бека додхо, потому что он храбрый и безбоязненный. Тогда же я доложил о необходимом снаряжении и о том, что необходимы такие-то и такие-то предметы для подарков. Было приказано выдать двадцать тысяч танга в виде жалования послу и одну тысячу танга пишущему эти строки, чтобы в течение одной недели приготовили все необходимое для путешествия. Нам разрешили выехать из Шахрисябза, и мы отправились в сторону Самарканда [и дальше] к русским. Перед отъездом я доложил, что нам необходимо иметь августейшее письмо с тем, что если что-нибудь у нас спросят, то мы ответим в соответствии с письмом. Но содержание письма нам не доверили и черновик не дали. Во время этого путешествия на долю пишущего выпало меньше трудностей и беспокойств, чем это имело место, когда он сопровождал Абулкасыма додхо. С этим послом я с юношеских лет был знаком и близок. Внешне он со мной говорил ласково и сдержанно: «В этом путешествии ты главный посол, я твой нукер. Мои люди — это твои люди. Добро и зло, которое принесет это путешествие, от тебя зависит. Все, что пожелаешь, кому захочешь дать и кому хочешь запретить — все лежит на тебе. Ты отвечай и высокому господину».

Но все это было только на словах. По глупости, благодаря опьяняющим напиткам и слабоволию довести это до конца он не сумел. В тех случаях, когда приходилось брать или давать, держать или расстилать, дарить или запрещать, он без причины и без соображения распоряжался. Там, где надо было дать дирхем, — он дарил динар, а там, где не надо было жалеть динар, — он ничего не давал.

Короче, благодаря неразумию и бестолковости, пока добрались до Оренбурга, деньги на дорожные расходы посла кончились. Снова взяв у бухарских купцов десять тысяч танга, отправились в Петербург. В пути правители, назначенные русскими в вилайетах Туркестана, встречали нас с почетом, устраивали угощения и провожали. Посол также раздавал им подарки, на что ушло все, что [было] пока не прибыли в Петербург. Здесь нас поместили в красиво разукрашенном доме. Был назначен один крупный чиновник, ведавший нашими ежедневными расходами. Все необходимое доставлялось нам ежедневно и заносилось в тетрадь.

Еще в Ташкенте к нам был приставлен один из чиновников министерства по фамилии Федоров, который был с нами в дороге. К нему добавили еще двоих. По вечерам нас водили в рестораны, а днем на прогулки осматривать государственное казначейство, сады, удивительные места из царских дворцов и тому подобное. Нам доставляли различные виды кушанья и напитков, фрукты и сладости. К нам был назначен переводчик по имени Казимбек — один из секретарей министерства — для того, чтобы переводить наши беседы. Тот самый, который был при нас и во время первого посольства. Это юноша разумный и образованный. Благодаря сходству характеров, он проникся к этому бедняку сильной дружбой и искренней привязанностью. Придя, он приветливо и доброжелательно расспросил меня, а затем пошел к послу. Поговорив час, он вышел и, подойдя ко мне, сказал: «Как звали того пустого человека, который приезжал в прошлый раз?» Ответил: «Абулкасим додхо». — «А этого как зовут?» — «Абдалкадир бек додхо». Он спросил: «Какие цели имеет это посольство?» Я ответил, что не знаю и что, [вероятно], в письме эмира что-нибудь написано. Возможно, там поздравление императора со свадьбой дочери. Тогда он сказал, что прежний посол был человек невежественный, но разговорчивый, а этот невежественный и малословный. «Разве в нашем государстве нельзя найти человека другого сорта? И во всех других отношениях второй [посол] хуже первого. Или эмир ваш совсем не способен отличить умного от глупого?» Затем добавил: «Одним словом, все то, что помнишь из содержания письма, изложи мне, чтобы соответственно ответить, если государь спросит». Я сказал: «Незадолго до выезда из Бухары я докладывал эмиру, чтобы он дал нам копию письма, дабы мы говорили в соответствии с ним. Но нам не дали и отправили. Очевидно, мы не были достойны этого».

Назавтра он [посол] принес письмо от эмира и сказал, что в нем эмир выражает желание, чтобы один из сыновей находился на службе у царя, дабы стать наследником. Я перевел это государю. Он сказал, что у бухарского эмира много детей и он не знает, кого эмир хочет сделать наследником и послать к нему. Ответ за это возлагается на Кауфмана. Пусть он установит, кто станет наследником и приедет.

В это время Кауфман — губернатор Туркестана, несмотря на свою болезнь, также находился в Петербурге, чтобы присутствовать на царском празднике. Тогда, взяв письмо, я прочел его и увидел, что оно написано со слов самого эмира, а он скрыл его от меня от стыда и смущения. Оно было написано в выражениях, какими мужчины пишут проституткам, безбородым мальчишкам и в котором без конца повторяются одни приветствия. Коротко его содержание сводится к следующему: «Я бы к тебе сам приехал и выразил бы покорность, но боюсь племен и духовенства. Я к тебе пошлю своего сына в качестве моего заместителя, чтобы он находился у тебя на службе, изучил бы порядки и стал бы моим наследником».

В то время Казимбек, выйдя от нас, отправился к Кауфману, которому царь поручил [следующее]: «Когда из Петербурга уедешь, то напиши письмо эмиру Бухары, и того сына, который будет назначен наследником, пришли в столицу изучить порядки». Кауфман покачал головой и с поклоном принял [поручение].

Однажды переводчик пришел к послу для беседы и сказал мне: «Царский праздник близок. Во все государства отправлены извещения. Цари приезжают для поздравлений и пожеланий счастья. Готовятся к великим пиршествам и угощениям. Ты составь стихи на имя царской дочери и ее жениха с датой свадьбы. Я переведу и покажу его императору. Император, конечно, будет очень доволен. Вашему посольству будет дано много отличий и почестей». Тихо он мне добавил: «Этим также некоторые нелепости со стороны посла прикроешь». Затем