«Что это с ней? – в ужасе подумал следователь. – В своем ли она вообще уме?»

– А на лису? – с возрастающим ожесточением продолжала Амалия. – Думаю, я никак, нигде, ни при каких обстоятельствах не сойду за лису. – Она улыбнулась дрожащими губами, но в ее больших янтарных глазах стояли слезы. – Ни за лису, ни за утку, ни за тетерева, ни за волка… О боже мой, как я люблю этого волка! Если бы не он, я не знаю, что бы со мной стало!

Она по-детски хлюпнула носом и неожиданно заплакала. По ее щекам градом катились слезы.

– Амалия… – начал снова Зимородков, но одеяло, подлое, ухитрилось-таки сползти с плеч, он успел подхватить его и поспешно прикрылся, однако девушка, к неимоверному облегчению Александра, ничего не заметила, и он закончил примирительно: —… Константиновна, ради бога, успокойтесь и расскажите мне, что же все-таки произошло.

Амалия молча швырнула в его сторону свою шляпку, которую держала в руке. Шляпка мягко ударилась о стену и упала на кровать, а девушка отлепилась от двери, плюхнулась в стоявшее рядом столетней древности кресло и прижала кулаки к вискам, очевидно, пытаясь сосредоточиться. Щеки ее все еще были мокрыми от слез. С противоположной стены на Амалию укоризненно взирали arriére-grand-pére Orloff[42]и его узкогубая, с пудрою в волосах, манерная жена, державшая в руке, оттопырив мизинец, крошечный кружевной платочек.

– Посмотрите сами, – с вызовом промолвила Амалия, кивая на шляпку.

Зимородков посмотрел. На девушку, на шляпку, потом снова на Амалию и обратно на шляпку. Прадед на стене, казалось, помрачнел еще больше, когда Саша, придерживая одеяло одной рукой, другой потянулся за парижской, ручной выделки, безделицей. От нее пахло духами, и она была еще влажная от попавших на нее брызгов росы. Зимородков повертел ее и заметил в тулье две круглые дырочки. Во рту у него разом пересохло.

– Это же…

– След от пули, – закончила Амалия. – Вы не ошиблись. В меня стреляли.

Он подумал… Собственно говоря, Александр ничего не подумал. Налицо была шляпка, и перед ним сидела девушка, перепуганная так, что на нее было жалко смотреть. Амалия уже не плакала, и это немного успокоило Зимородкова. Будь он одет, это бы успокоило его еще больше, но выбора у него не было.

– Когда это произошло? – спросил он, стараясь казаться невозмутимым.

– Только что, – безнадежно ответила девушка. – С четверть часа назад. Или чуть больше. Не знаю.

– Это случилось на охоте?

– Да, на охоте.

– Может быть, вы расскажете?

– Да. Конечно.

Шляпка слетела с ее головы и упала на землю. Волк глухо зарычал и прыгнул в сторону. Не раздумывая, Амалия быстрее молнии соскочила с лошади и, пригнувшись, спряталась за ней. Издалека доносилась веселая пальба охотников, и волк, насторожив уши, кинулся в чащу. Амалия не двигалась с места, крепко вцепившись в узду Дженни. Ладонь ее стала мокрой от пота, сердце колотилось так громко, что перекрыло собой все прочие звуки. Прикусив губу, Амалия осторожно стянула с седла ружье.

– Кто здесь? – громко крикнула она.

Тишина. Лишь щебетали невыносимые птицы, да глухо бухало сердце в ее груди.

Шляпка лежала возле ее ног. Не отпуская ружье, Амалия подобрала ее, взяла под уздцы Дженни и, по-прежнему прячась за лошадью, стала медленно отступать туда, где скрылся волк. Отойдя на достаточное расстояние, она вскочила в седло и, дав лошади шпоры, что есть духу погнала обратно в Ясенево.

– Все одно к одному, – безнадежно закончила свой рассказ Амалия, уронив на колени руки. – И та гадюка, и выстрел… Вы были правы, змея не могла сама забраться в рояль. Ее кто-то туда положил. А то, что случилось сегодня на охоте… – Она попыталась выдавить из себя улыбку. – Если бы не волк, если бы я не пригнулась тогда, меня бы нашли с пулей в голове, и… Моя мама бы этого не пережила! – добавила она срывающимся голосом.

Зимородков кивнул. Забыв об одеяле, сползшем уже по грудь, он рассматривал шляпку и хмурился.

– Вы не думаете, – собственный голос показался Александру до странности безжизненным, – что это мог быть шальной выстрел, нечаянный?

Амалия решительно мотнула головой:

– Нет. Он стоял прямо позади меня. Вы понимаете? Он был позади меня. Словно… словно охотился за мной. И он стрелял мне прямо в голову. Но главное, Саша, он ведь не показался мне. Он стоял там и выжидал, я чувствовала. – Она крепко переплела свои пальцы и с каким-то надрывом повторила: – Я не могу это объяснить, но я это чувствовала! Я, наверное, кажусь вам очень глупой? – внезапно спросила она.

– Вовсе нет, Амалия Константиновна, – сказал Зимородков мягко.

Одеяло меж тем методично продолжало свою разоблачительную деятельность. Теперь оно прикрывало молодого человека только до пояса. Амалия метнула на своего друга острый взгляд. Боже мой, бедный Сашенька, до чего же он худой. Косточки выпирают, все ребра видны. Надо будет шепнуть Аксинье, чтобы подавала ему порции побольше…

– Котенок, гадюка и выстрел, – сказал он. – Все сходится. Первый раз он потерпел неудачу. Поэтому ему пришлось переменить тактику.

– А при чем тут котенок? – нетерпеливо спросила Амалия.

Александр угрюмо покосился на нее.

– Потому, что его смерть вовсе не была случайной.

Амалия выпрямилась.

– То есть вы думаете, что он отравился ядом, который предназначался для… для меня?

Теперь уже Зимородков отвел глаза.

– Я кое-что узнал. – Голос его звучал как-то глухо. – Дворецкий Архип вспомнил, что последний раз он видел Снежка живым, когда тот слизывал со стола случайно разлившееся молоко. И это было в тот же день, когда…

Но Амалия уже не слушала Сашу. В ее памяти всплыло то утро – прискакал всадник в белом… взбежал по ступенькам… Потом он рассказывал о дуэли с другим кавалергардом, как же его… и вдруг начал кашлять. Она хотела дать ему молока из своей чашки, но та опрокинулась. Опрокинулась…

– Господи боже мой! – вырвалось у Амалии. – Но кто он, Саша? Что это за человек? Вы… вы говорите так, будто знаете его!

Зимородков натянуто улыбнулся.

– Знаю? В некотором роде, может быть.

– Но зачем он это делает? – простонала Амалия. – Чего он добивается?

Теперь Зимородков смотрел прямо на нее.

– А вы думаете, нормальный человек станет засовывать в рояль смертельно опасную змею? Он сумасшедший, Амалия Константиновна. Одержимый. И вы правы. Он действительно охотится на вас.

Они в молчании сидели друг против друга. Зимородков встряхнул растрепанной головой, потер подбородок. На его щеке сидел солнечный зайчик. Амалия ждала.

– Я обнаружил его совершенно случайно, – негромко начал Александр, глядя поверх ее головы куда-то бесконечно далеко. – Как вы знаете, Амалия Константиновна, я занимаюсь мелкими кражами, и только. Иногда я хожу в Императорскую библиотеку, читаю про разные… происшествия. Вы знаете, я собираю материалы, которые могут представлять интерес для следователя. Нераскрытые дела, запутанные, дела, которые внешне кажутся простыми, а на самом деле в них почти невозможно разобраться. Как дело Сентонж, которое мы с вами обсуждали.