передок, что делало ее в постели почти львицей, не знающей усталости. У Оли же одна слабость, это ее долбоеб брат. Еще одна причина сделать ее беременной. В приоритете будет ребенок.

– Один раз предавший, предаст снова. Твои же слова? – Абрамов стряхивает с себя невидимые частицы пыли и уходит в сторону «випок». А я думаю.

Моя фраза. Алина возвращалась ко мне. Пыталась, вернее. Никто не знает об этом.

Пришла ночью и начала прощение просить. Я тогда выебал ее молча, даже в зад трахнул, не особо заботясь о ее комфорте, а на утро выгнал, сказав, что с предателями дела не имею.

Тогда почему так легко простил Олю? Почему хочу ребенка ей сделать, почему боюсь, что и она пойдет по рукам. Блять. Башка болит.

– Паш, – иду к бару. – Налей мне.

Он наливает, посматривая за столик-випку, где крутит задом Юля.

– Присмотреть за ними?

– Присмотри, если что, я наверху. И, Паша…

– А?

– На Олю не заглядывайся, я, может, женой ее сделать хочу.

– Понял. Да я вроде и не лезу, просто присматриваю. По-дружески.

– Присмотри по-дружески за Юлей, чтобы она свои ноготки ко мне не тянула.

Поднимаюсь наверх, в комнатку, на ходу рубашку снимая, но тут же застегиваю обратно, когда вижу, что Оля уже спит, свернувшись калачиком. Накрываю одеялом и возвращаюсь в зал. Несколько раз Абрамов к себе зовет, но мне не до него. В зале реально запара и я помогаю Паше, пока он помогает девчонкам. Иногда я реально думаю, что выбрал не свое дело. Но это было дело принципа: довести клуб до ума и суметь управлять им, несмотря на все трудности. И я вроде как справляюсь, но кажется, стоять за баром и удовлетворять потребности всякой пьяни – это не мое. А ещё я постоянно думаю о словах Абрамова насчет Алины. Насколько они правдивы, неужели я не заводил столько лет отношений нормальных, потому что ждал, что она ко мне вернется. Боялся встречи с ней. Не дебил ли? И словно по дурацкому заказу Всевышнего в кармане вибрирует телефон. А на экране цифры, которые я помню до сих пор. И по-хорошему трубку взять надо, а я не реагирую, дожидаюсь наконец рассвета и поднимаюсь к Оле, ложусь рядом и пальцами грудь сжимаю.

– Мм, Игнат, – тянется эта киска, а я пальцами сосок задеваю. – Закончил?

– Еще только начали, – хрип, стон, шуршание одежды, ворчание. Накрываю сонное горячее тело малышки и вгрызаюсь в губы. Все-таки интересно, почему простил? Почему наплевал на предательство. Хотя, какие могут быть причины, кроме той, что она моя со всеми своими ошибками. У меня тоже их хватало.

– Стой! – она резко закрывает ладонью пизденку, и конец в кисть тычется. – Противозачаточные же… Нужны.

«Даже не мечтай», – хмыкаю я, отталкивая ее руку и входя на всю длину члена.

Глава 32. Оля

Игнат во мне. Опять без защиты. А в голове сотни вопросов, сомнений. Потому что не успела сходить к врачу, потому что появился Абрамов, потому что Игнат так и не обозначил мое место в своей жизни. Меньше всего я хочу, как мать, скитаться с детьми, а потом пойти по рукам, чтобы было их чем прокормить. А без образования, рекомендаций, какой у меня вообще шанс найти приличную работу, если Игнату приспичит меня бросить. Шанс, что он при этом оставит меня работать, минимальный.

– Оля! – Игнат меня даже встряхивает. – Вернись ко мне, Дикарка. Ты мне нужна.

Я открываю глаза, впиваясь в темноту его глаз, в голод, с которым он на меня смотрит, и улыбаюсь. Игнат накрывает мои губы, целует жадно, пытается вернуть меня себе, продолжая тягучие, растягивающие меня толчки, которые с каждым разом все чаще выбивают из меня воздух.

– Глаза не закрывай, будь со мной.

– Я с тобой.

– Полностью, Оля. Без остатка. Доверяй мне.

– Я доверяю, – прогибаюсь я на особо сильный толчок, отчаянно вру, но сейчас это не важно. Гораздо важнее то, как скользит во мне плоть Игната, как глубоко он входит, как я чувствую стенками влагалища каждую выпирающую вену. Я захлебываюсь собственными стонами, не отрывая глаз от Игната, от его тяжелого, напряженного взгляда, вижу, что у него как у наркомана зрачки полностью закрыли и без того темную радужку. Он сжимает челюсти, прижимает меня всем весом, принимаясь двигаться все быстрее, закручивая меня в вихрь небывалых ощущений. И вдруг резко, порывисто переворачивается на спину. Я оказываюсь сверху, но продолжаю касаться его губ, чувствовать его внутри себя, теперь даже более остро.

– Что ты…

– Сама, Дикарка, покажи, как сильно хочешь меня…

Я могу сама контролировать процесс, боже, он дает мне такой шанс, и я как сумасшедшая улыбаюсь. Двигаюсь резко, словно скачу на лихом жеребце в самый дикий зной, когда кожа покрыта капельками пота, когда пить хочется до ужаса, но негде, и единственный мой источник здесь, прямо подо мной, держит меня за талию, смотрит на мои движения с немым, приятным, растекающимся негой по телу восхищением.

– Давай, давай, сильнее, – руководит он, но я только улыбаюсь, наклоняюсь, чтобы медленно и нежно провести губами по его, а движения наоборот замедляю, насаживаясь как можно глубже, чувствуя его так глубоко, как только возможно. Черт, это просто нереально.

– Дикар-рка! – рычит он, а я смеюсь, закидывая назад голову, возвращаюсь к быстрому темпу, но через пару минут сдаюсь, потому что затекают бедра, тогда Игнат берет дело в свои руки, поднимается, напрягая идеальный пресс, обхватывает мой затылок и начинает печатной машинкой вбиваться в меня снизу, словно собираясь проткнуть насквозь. Приближение оргазма я даже не почувствовала, он просто поглотил меня как вспышка, я сжала бедра и упала на Игната, подрагивая всем телом, пока он снова и снова вторгался в мое уже расслабленное тело. Кажется, я снова проиграла. Он снова кончил в меня. Но ничего, в следующий раз я обязательно что-нибудь придумаю. А лучше завтра схожу наконец в поликлинику.

Мы еще долго просто лежим, обсуждаем, когда надо начать ремонт, кто будет его делать, какой бюджет будет указан в смете, а потом как-то незаметно отключаемся. Я с тупой улыбкой, обнимая идеальное большое тело. Кажется, она не покидает моих губ все утро, пока мы тихонько завтракаем на кухне с парой охранников. И даже взгляды Саныча, самого старшего из них, не смущают. Я уже знаю, кто выяснил обо мне все, что нужно. И даже благодарна ему за это. Возможно, если бы не та не очень красивая ситуация, я бы