безумия. Я совершенно не знаю, как буду вести себя, захоти однажды он такого секса, смогу ли я отказать ему, смогу ли выжить после такого и не возненавидеть его. – Сладкая, сладкая девочка.

Он вдруг обхватывает меня за талию, сам заваливается назад на спину, на свое сидение и буквально насаживает меня на свой кол, тут же требуя.

– За руль возьмись и бедрами работай.

Я подчиняюсь, скользя влагалищем по члену вниз-вверх, держусь за руль, пока Игнат просто лежит, шумно дышит, судя по отражению, наблюдая за тем, как член скрывается во мне раз за разом.

– Резче, Оля.

Я двигаю бедрами чаще, но, наверное, никогда не смогу создать тот интервал толчков, который так хорошо получается у него. Но я стараюсь, двигаюсь резко, порывисто, скачу на его члене под бархатные, сдавленные стоны. Кусаю губы, чувствуя, как внизу живота натягивается пружина, закручивает меня, кружит голову, я уже просто вскрикиваю на каждое движение, пока вдруг он не дергает меня на себя, фиксируя тело и принимаясь остервенело вбиваться в меня, доводя до крайней точки, после которой нет пути назад. И вдруг одна рука ложится мне на грудь, до острой боли сжимая, и я срываюсь, кричу, что есть сил, бьюсь в ошеломляющем по силе оргазме, уже не осознавая, где я, кто я. Перед глазами круги, а тело-предатель наполняется негой, а в голове проклятая мысль, что такое можно, как самое вкусное мороженное, трескать бесконечно, пока не заболит горло, или слипнется задница.

Игнат вжимается в мою спину, обнимая меня за живот. Я только спустя пару минут вспоминаю, что, наверное, и ему надо кончить.

– Игнат?

– Мм?

– А ты кончил?

– Еще за пару минут до тебя. Просто ты так орала, что вообще ничего не слышала.

Он еще и смеется. Он ссаживает меня с себя. Я поджимаю под себя колени, смотря на то, что творится в машине. Кошмар.

– Тебе придется снова отдавать ее в химчистку.

– Скорее всего, – усмехается он и лезет назад, сверкая своей задницей. Достает джинсы и без белья ловко натягивает их. Потом наклоняется, достает из бардачка пару пачек влажных салфеток и одну отдает мне. Я стираю с ног подтеки, но засосы и покраснения кожи стереть не смогу. Наблюдаю за тем, как Игнат ловко стирает с члена все лишнее, ловко запихивает его в джинсы и застегивает ширинку.

Наверное, я дура, но он делает это все так ловко, что уже через минуту он вновь сидит полностью одетый и готовый ехать, куда угодно. Это ж сколько раз он такое проделывал, что у него все отработано до автоматизма. Глупо, знаю, но мысль, что я просто одна их тех, кого он трахнул в машине, клубе, в кабинете сбивает с толку, вынуждает закусывать губу и сдерживать слезы. Ну что за дуреха. Он со мной. Он простил меня. Радоваться ведь надо, а я чего? Ною, еще не хватало, чтобы он заметил.

– Ты не мог бы выйти?

– Ну вот еще, помочь?

– Не надо, – отстраняю я протянутую руку и тут же вижу, как сошлись черные брови.

– Оля. Оля. А что за потоп? Или у тебя между ног пробоина, которая вскрывает слезные протоки.

– Что? Ну, то есть нет, просто мне неудобно.

– Когда я тебе член буду в горло пихать, тоже неудобно будет. Одевайся и поехали. И так застрял с тобой.

Ничего более обидного он не мог сказать.

Я быстро вытерлась, быстро оделась, но насупилась и с ним не разговаривала, он не поехал, пока не выпытал.

– Либо ты говоришь, что опять в твоей головке творится, или я снова тебя раздену.

– Но я только оделась!

– Вот именно. Говори!

– Просто, – он сейчас меня совсем дурой посчитает и просто бросит. Прямо здесь. – Ты столько раз спал здесь с другими, так быстро оделся, словно каждый день этим занимаешься. И тогда с Кариной, – зачем я про нее вспомнила. – С ней ты тоже в машине. Так же, как со мной.

– Она мне отсосала.

– Ну, Игнат! Мог бы хоть соврать, пощадить! – обнимаю себя, начинаю тихо всхлипывать, а Игнат протягивает руку и открывает бардачок.

– Загляни.

– Куда?

– Туда, Оля. Туда. Что видишь?

– Документы.

– А что еще?

Протягиваю руку и вижу коробку презервативов.

– Я трахаю тебя так же, как и всех до тебя с одной лишь разницей – с тобой я не хочу предохраняться. Смекаешь? – подмигивает он, сам застёгивает на мне ремень и уже выезжает из арки. А я так и сижу с нераскрытой пачкой самых крупных и тонких, понимая, что могу уже сейчас быть беременной. И мне это ни черта не нравится, потому что, несмотря ни на что, уже завтра Игнат может сказать, что я ему надоела. Блииин!

– А меня ты забыл спросить, хочу ли я ребенка?

– То есть не хочешь? – выезжает на проезжую часть, а я губы дую.

– Ну, конечно, хочу. Но точно не прямо сейчас и точно не от человека, с которым знакома три недели, более того, который еще не знает, готов ли он связать со мной свою жизнь. Завтра ты найдешь себе новую помощницу, – делаю пальцами кавычки, – и я останусь одна с твоим сыном.

– Как назовем-то?

– Кого? – я все еще на взводе, а он смеет шутить?!

– Мальчика, которого ты мне родишь и будешь воспитывать одна, потому что я такой подлец. Мало того, что без твоего разрешения кончил в тебя, так уже выгоняю пузатую на улицу. Просто чудовище, не находишь?

Я тихонько смотрю на его профиль, на губы, что растянуты в озорной полуулыбке. Нет конечно, он не чудовище, но и шутки порой на грани. И как понять, шутит он или всерьез.

– Ты не чудовище.

– Ну спасибо, Дикарка.

– Но в первый раз ты действительно не предохранялся.

– Было дело, поэтому решил, что и второй раз нет смысла. Ты против?

– Я бы не хотела рожать ребенка, не зная, каким будет завтра, – наверное, да, это именно те правильные мысли.

– Тогда бегом в клинику за контрацептивами, потому что с тобой я ими пользоваться не планирую.

– Ну почему?! Что сложного надеть презерватив.

– Потому что я-то как раз считаю, что можно и малого заделать.

Вот просто так? Малого? А разве мы перед этим не должны как-то оформить отношения? Ну или не знаю. Но и спрашивать его не буду. Подумает еще, что навязываюсь. А противозачаточные начну принимать, если, конечно, я уже не беременна. Почему-то от этой мысли в пот бросает. Игнат совершенно не серьёзен. Все его мысли о сексе