— Прости, я тебя не расслышал. — Демаре тряхнул головой, явно решив, что только что поймал пролетавшую мимо звуковую галлюцинацию.

— Я говорю, — повторила терпеливо, чуть повысив голос, самую малость, чтобы нас не услышали за соседним столиком, — что мирэль Тонэ какое-то время находилась в теле мируара Шерро. Пока ты ему… то есть ей, не врезал на дне рождения. По крайней мере, я после этого Селани не видела. Не общалась с ней, в смысле.

Некоторое время Фернан молчал — переваривал услышанное. Я же с чувством выполненного долга продолжала цедить пиньяну и, подперев щеки руками, наблюдала за его реакцией. Реакция, если честно, оказалась странной. Его величество, на миг зажмурившись, вдруг рассмеялся.

Я бы сказала, заржал даже, но короли ведь не ржут, а смеются.

— Фернан! — подала голос, когда на нас стали оборачиваться.

— Прости, я сейчас успокоюсь, — сипло пообещал он.

Сейчас он не успокоился. Пришлось ждать, пока отсмеется.

— Вообще-то нам с Селани было не до смеха. А сейчас не до смеха Десмонду, — заметила обиженно, скрестив на груди руки.

Веселится он тут, понимаете ли. Когда я не я, а Селани вообще непонятно куда подевалась!

— Извини, просто я представил, как Десмонд вечером разгуливает по дому в шелковом халатике и с маской на лице.

Смеющийся Демаре. Впору было объявлять о конце света или атомной войне.

Правда, упомянув о Десмонде, он тут же посерьезнел.

— Ты ему что-нибудь рассказала?

Я хмыкнула:

— Если я тебе боялась рассказать, то ему и подавно! Но теперь он меня достает, пытается понять, почему дарил мне подарки, и тоже интересуется, что нас связывало.

— Подарки, которые на самом деле Селани покупала для себя, надеясь вернуться в свое тело, — завершил мою мысль Демаре.

— Именно, — кивнула я.

— И няней ты стала с ее подачи. Теперь все сходится.

Я развела руками.

— Когда ты взял меня на работу, мы с ней еще не были знакомы. А потом, когда она прокололась и я узнала, что Шерро — это вовсе не Шерро, она делала все, чтобы я и дальше оставалась няней. Твоих дочерей.

— Моей, — эхом поправил меня Демаре.

Никогда не встречала настолько упертых людей.

Фернан усмехнулся:

— Селани неисправима! Последние месяцы, до исчезновения Жизель, она только и делала, что липла ко мне. Я думал, набивалась в любовницы, а она, как вижу, метила выше — в жены.

— На роль, которая уже занята. — Теперь уже усмехалась я, чувствуя, как во рту, несмотря на приторную сладость коктейля, появляется привкус горечи.

— Скоро освободится, — сказал Фернан, пристально глядя мне в глаза.

— Освободится навсегда? — спросила я, хотя понимала, что не должна о таком спрашивать. Слишком рано и вообще…

Но не спросить не могла!

Замерла в ожидании. Однако Алмазный король хранил молчание. И тут появился Жонсон с оррицами и лостеррами, немного, лишь самую малость, разрядив обстановку.

— Для очаровательной мирэль, — поставил передо мной необъятных размеров блюдо с выложенным на листьях салата огромным крабом.

Цапнуть бы этой клешней его онемевшее величество!

Рядом появилась тарелка поменьше, с чем-то вроде устриц, после чего Жонсон переключил внимание на Алмазного короля.

— А это для вас, мируар Демаре, — стал выставлять перед ним блюда, исподтишка поглядывая в мою сторону. — Что-нибудь еще? — поинтересовался, выпрямившись и прижав поднос к объемистому животу.

— Пока все, — не сводя с меня глаз, проговорил Фернан. И стоило Жонсону отойти от нашего столика, как его величество сказал: — Ира, я не из тех людей, которые бросаются словами на ветер и дают ложные обещания.

Ну вот и ответил.

Я потянулась за бокалом, справедливо решив, что алкоголь сейчас точно не помешает. Заодно велела себе сосредоточиться на омаре местного происхождения и не думать о всяких местного происхождения властных гангстерах.

И тут Демаре накрыл мою руку своей, заговорив еще быстрее:

— Жизель мое прошлое, а в будущем рядом с собой я вижу только тебя. И очень надеюсь, что наши отношения продолжат развиваться до закономерного финала.

— Под закономерным финалом ты подразумеваешь меня в твоей спальне?

— Тебя в моей спальне я подразумеваю раньше, — не растерялся Алмазный король. От неожиданности и кое-чьей наглости вино едва не попросилось обратно. А от низких ноток в его голосе по моим венам понеслись огненные стрелы.

Тысячи стрел, разом ударивших в сердце.

— Поэтому, отвечая на ваш вопрос, мирэль Тонэ… Ира! — вернулся к будничному тону его величество. — Да, в будущем я рассматриваю возможность повторной женитьбы.

Нет бы с этого и начать… Невозможный мужчина.

— Как ваш лостерр?

— Приятней, чем вы в иные моменты, ваше мируарство.

Секунду или две мы смотрели друг на друга, а потом рассмеялись, и обстановка разрядилась окончательно. Незаметно разговор вернулся к Селани и Десмонду, и мы стали ломать голову, где искать первую и как успокаивать второго. Чтобы перестал меня доставать и, смирившись с недолгой потерей памяти, благополучно жил дальше.

Не знаю, сколько времени прошло вот так, просто за разговором. Наверное, часа два, а кажется, всего пара минут промелькнула. Когда белое вино в бутылке уменьшилось наполовину, а с лостеррами и оррицами было покончено, Фернан поднялся и протянул мне руку:

— Потанцуем?

Несколько парочек уже кружились перед сценой, вместе со скользившими по песку бликами, отбрасываемыми бумажными фонариками и свечами.

— Почему бы и нет? — отозвалась весело, осмелев после вина и коктейля, и позволила Демаре увлечь себя в эту непонятную, но такую зажигательную череду латино-эонских танцев.

Резкий поворот от него, на расстояние вытянутой руки, — и я снова возвращаюсь в его объятия. К такому желанному прикосновению ладоней, медленно скользящих по талии, чувственно очерчивающих мои бедра. И снова лицом к лицу, так близко, что наше дыхание смешивается, меня окутывает вишневой горечью сигар и запахом его одеколона.

Которые уже, кажется, люблю безумно.

Вернее, я влюбилась в этого мужчину. Окончательно и бесповоротно. И мне больше не хочется оглядываться назад. Хочется смотреть только вперед и тонуть в его глазах.

Сейчас, завтра. Всегда…

— А ты схватываешь на лету, — улыбнулся Фернан, имея в виду мои попытки подружиться со здешним вариантом бачаты. Покружил меня, одной рукой придерживая за талию, после чего мягко привлек к себе и шепотом, низким, будоражащим, коснулся моих губ: — А я счастлив, что поймал тебя. И больше не отпущу.