– Ты куда собралась? – Максим так неожиданно появился в дверях ее спальни, что Настя вздрогнула.

– Мы же собирались уехать в город? – не поняла Настя. – Ты же сам сказал, что дом лучше выставить на продажу, а нам пока пожить в городе?

– Знаешь, какая мысль мне сейчас пришла в голову? – Максим зашел в спальню и сел на кровать, в комнате было два пустых кресла, но Максим уселся в джинсах прямо на белоснежные простыни. – Прежде чем уехать в город, нам надо все-таки посмотреть записи с камер. Если честно, эта прибабахнутая Лола мне кажется мошенницей, и я ей совершенно не верю. Но и как объяснить эту чертовщину с фреской и убийство щенка, тоже не знаю. Давай посмотрим камеры, и мы увидим, кто убил нашего щенка.

– Я не хочу на это смотреть. – Настя передернула плечами. – Ты иди и смотри, а я пока соберу вещи. Я больше не хочу оставаться в этом доме.

Максим покорно ушел к мониторам, а Настя принялась вынимать вещи из шкафа и раскладывать их на кровати. Затем она спустилась вниз за сумками, снова вернулась в спальню и продолжила сборы.

Монотонная работа ее успокаивала, и хотя она прекрасно понимала, что впереди ее еще ждет нелегкое время, придется сходить к психиатру, придется как-то дальше жить после аборта, придется как-то жить (или не жить) с Максимом. Но сегодня ей хотелось только одного, чтобы ее больше никто не трогал, чтобы они с Максимом собрали вещи и вернулись в город и чтобы она никогда больше в жизни здесь не появлялась.

– Настя… – Максим стоял в дверях с мертвенно-бледным лицом. – Бедная моя… – У него дрожали губы. – Ты не помнишь, как сама убила нашего щенка?

– Что? – Анастасия отпрянула от мужа в сторону. – Ты рехнулся? Я? Убила?

– Я посмотрел камеру, там ты приехала на такси, вошла во двор, позвала к себе собаку, а потом уехала. В гараже виден только силуэт, но по времени это ты, да и больше никого на территории нашего дома не было. Я просмотрел всю запись. Пока я в гостиной разговаривал с домработницей, ты приехала из больницы, убила Умку, а затем вернулась обратно. Зачем?

Максим смотрел на нее с ужасом.

– И вот еще что! – Он протянул ей кофту. – Это твой свитер? Я взял его из стиральной машинки.

– Мой, – пробормотала Настя, она точно помнила, что, когда вернулась из больницы, щенок болтался у ее ног, но она совершенно не помнила, что она сама убила собаку. И разве она способна на такое чудовищное преступление? Нет? Или да?

– На свитере, на рукавах пятна от краски. – Максим был готов разреветься. – Ты сама нарисовала эту черную фигуру краской из баллончика, а вот из этого, – Максим вынул из кармана пустой баллончик из-под краски, – ты замазывала якобы исчезающие гондолы. Зачем?

Настя смотрела на мужа с ужасом и не могла подобрать слова, она ничего, совершенно ничего не понимала, она не помнила ни как убила Умку, ни как ретушировала фреску.

– Баллончики из-под краски лежали у тебя в бардачке, в машине. – Максим выглядел растерянным. – Ты тяжело больна, Настя, и прерывание беременности ничего не изменило. Я думаю, ты на подсознании решила напугать меня несуществующим привидением для того, чтобы я перестал сомневаться в твоем душевном здоровье, но… – Он беспомощно развел руки в стороны. – Смерть щенка и краска… это перебор, Настя. Ты стала опасна, и прежде всего для себя, я должен положить тебя на стационарное лечение в больницу.

Настя тяжело опустилась на кровать и кивнула: если она действительно сама сотворила весь этот ужас и, самое главное, ничего не помнит, значит, ей придется согласиться на лечение.

– Я сейчас вызову врача из частной психиатрической клиники, они тебя увезут и вылечат. Все будет хорошо! – уверял ее Максим, но глаза у мужчины оставались испуганными и холодными.

Настя видела, что он ее действительно боится.

Собранный чемодан пришелся как нельзя кстати, когда за Настей приехала «Скорая психиатрическая помощь» (разумеется, частная), она уже была полностью готова. Ей оставалось лишь накинуть пуховик и надеть ботинки и пройти следом за двумя огромными санитарами, при виде которых у Насти подкашивались ноги.

Максим вместе с ней в больницу не поехал.

Как Настя и предполагала, у нее диагностировали латентную форму шизофрении, которая на фоне гормональной перестройки организма, возникшей во время беременности, переросла в агрессивную стадию.

Ее лечащим врачом была пожилая, спокойная и уравновешенная женщина, обладающая тихим и вкрадчивым голосом, представилась она как Екатерина Ивановна.

Сегодня был день для свиданий, и ее проведать приехал Максим, сначала он заглянул в одноместную палату, в которой лежала Настя, и поставил ей на тумбочку пакет с яблоками и апельсинами, а затем отправился к Екатерине Ивановне для разговора.

Настя лежала в больнице всего пять дней.

– Она говорит, что у тебя хорошие шансы жить полноценной жизнью. – Максим вернулся в палату и прямо с порога начал успокаивать жену.

Насте же было совершенно все равно, ей давали какие-то таблетки три раза в день, кололи уколы, она совершенно ни о чем не думала и не переживала. Ей было плевать на все.

– Екатерина Ивановна говорит, что у тебя довольно распространенная форма шизофрении, типа В, это значит, что болезнь может спокойно дремать долгие годы, никак не проявляя себе, как вышло в твоем случае, а потом рвануть. У некоторых это происходит в период полового созревания, у других при климаксе, у многих во время беременности. Гормональная перестройка организма… – Наконец-то Максим выдохся и замолчал.

Настя лежала на кровати и тупо смотрела в потолок и никак не комментировала словесный поток мужа, а он перевел дыхание и начал снова:

– Понимаешь, в твоем случае вся диагностика складывается на основе твоих и моих показаний, все, что ты рассказала: галлюцинации, навязчивые идеи, общение с несуществующими людьми, все это острая форма шизофрении. В принципе, тебя можно было бы лечить и дома, если бы не эта жуткая история со щенком. Ты его убила и даже не можешь об этом вспомнить! А что, если в следующий раз ты вот так воткнешь отвертку мне в горло? Понимаешь, мне очень неприятно, что ты Новый год встретишь в больнице, я помню, ты так хотела устроить шикарный праздник за городом. – Максим вздохнул. – Но Екатерина Ивановна говорит, что отпускать тебя домой пока рано. Быть может, на Рождество. Если все пойдет нормально, то Рождество мы с тобой встретим дома вместе. Ты как? Согласна?

Настя уже спала, она закрыла глаза и провалилась в тяжелый сон, больше всего похожий на смерть.

Когда она проснулась, Максима рядом с ней уже не было, стояла глубокая ночь. Именно в такие моменты Настя немного начинала соображать, видимо, в это время был самый большой перерыв между приемом таблеток и уколами и организм хотя бы немного приходил в себя. Вот и сейчас Настя с трудом встала с кровати, пошла в ванную и умылась холодной водой, она хотела оставаться в здравом уме хотя бы немного подольше, потому что утром к ней опять придет санитарка, а после ее укола Настя снова превратится в вечно спящий овощ.