Он вынул из кармана листок бумаги, развернул его и сказал:

– Комбинация такая…

Лена, не дослушав, сунула под замок большой палец и открыла дверцу.

– Как вы это сделали? – поразился Брэд.

– Шифрами пользуются одни дегенераты.

Брэд покраснел, но постарался скрыть это – начал доставать вещи из шкафчика.

– Три учебника, – он подал их Лене, чтобы она пролистала страницы. – Тетрадь, – продолжил он. – Два карандаша и пачка жевательной резинки.

Лена заглянула в узкий шкафчик и подумала, что Дженни Уивер была намного аккуратнее, чем она. Внутренние стенки не были даже оклеены картинками.

– И это все? – спросила она, хотя и сама все видела.

– Все, – ответил Брэд и пролистал книги, которые Лена уже проверила.

Лена открыла тетрадь со щенком на обложке. Там было шесть цветных табличек, по одной на каждый урок. Они делили бумагу на сектора. Заполнены были почти все страницы, но, насколько Лена могла судить, там были лишь учебные записи. Дженни Уивер даже на уголках ничего не нарисовала.

– Должно быть, она была хорошей ученицей, – заметила Лена.

– Ей было тринадцать, а она ходила в девятый класс.

– В этом есть что-то необычное?

– Это значит, что она перескочила через класс, – сказал Брэд и уложил книги в шкаф в том же порядке; взял пачку жевательной резинки – проверил, действительно ли это резинка.

– Да, аккуратная была девочка.

Лена согласилась и протянула Брэду тетрадь. Подождала, пока он ее листал: мало ли – вдруг она что-нибудь пропустила?

– И почерк какой хороший, – грустно промолвил Брэд.

– Что ты о ней подумал, когда вы ездили кататься на лыжах?

Брэд откинул прядь волос.

– Ее было не слышно. Как же я жалею, что почти ее не заметил. Впрочем, девочки держались особняком. С ними должна была поехать миссис Грей, но она заболела в последнюю минуту.

Он покачал головой.

– Мальчики доставляли много хлопот. Я уделял им большую часть времени.

– А что скажешь о Дженни и Лэйси?

– Гм… – Брэд сморщил лоб. – Они ничем не занимались. Другие подростки катались на лыжах и веселились, а Дженни и Лэйси не принимали в этом никакого участия. У них была комната на двоих, и я видел их только во время ужина.

– Как они себя вели?

– Похоже, они придумали собственный язык общения. Посматривали на меня и хихикали. Ну, вы знаете этих девчонок.

Он смущенно переступил с ноги на ногу, и Лена ясно увидела, почему они смеялись. О девочках-подростках Брэд знал не больше козы.

– В их поведении не было ничего странного?

– Более странного, чем смех без причины?

– Брэд… – сказала Лена и замолчала.

Не стала говорить, почему девочки над ним смеялись. Сказать, что они посчитали его придурком, значит обидеть человека. Тогда Лене придется утешать его до конца дня.

Он уставился на нее, ожидая продолжения.

– Просто… – Лена снова запнулась. – Тебе не показалось, что Дженни была больна?

– Об этом меня и шеф спросил, – Брэд произнес эти слова как комплимент Лене. – Он очень интересовался Дженни, спрашивал, как она выглядела, с кем общалась.

Лена заперла шкаф и жестом пригласила следовать за ней.

– И что же?

– Она не показалась мне больной, – сказал Брэд. – Ну, как я уже и говорил, они держались особняком. Похоже, они недолюбливали других ребят. Честно говоря, не понимаю, зачем они поехали. Они не вписывались в эту группу.

– В каком смысле?

Он пожал плечами.

– Не пользовались популярностью. Хотя… Лэйси, если бы захотела, могла бы примкнуть к остальным. Она резвая девочка, вполне могла бы стать капитаном болельщиков.

Брэд покачал головой, словно пытаясь во всем разобраться.

– Ну а Дженни уж точно нельзя было назвать популярной. Я, правда, не видел, чтобы кто-нибудь ей грубил – тогда бы я что-нибудь предпринял, – но и сказать, что они выражали по отношению к ней симпатию, тоже не могу.

– Разве ты не обязан был их опекать?

Он понял упрек и немедленно принял оборонительную позицию.

– Я присматривал за ними, как положено, но ведь я там был только один, да и мальчики вызывали больше беспокойства, чем девочки.

Лена прикусила язык, удивляясь, как такого тупицу, как Брэд, взяли в полицию.

– Ну вот мы и на месте, – сказал Брэд и остановился напротив библиотеки.

Он открыл перед Леной дверь. По-видимому, в раннем детстве мама научила его это делать. Работая в паре с Фрэнком, а потом с Джеффри, Лена привыкла к тому, что мужчины открывают перед ней двери, так что теперь она едва замечала эту дань вежливости.

В библиотеке было прохладно и уютно. На стенах висели ученические работы. Вдаль уходили ряды стеллажей, до отказа заполненных книгами. Из двадцати компьютеров – одна из образовательных инициатив, поддержанных лотереей Джорджии, – половина не работала, смотрела на посетителей темными глазницами экранов, потому что школьная электроподстанция не была рассчитана на дополнительную нагрузку.

В библиотеке имелась галерея, окруженная перилами, и Лена вдруг представила, как какой-нибудь подросток сидит там и думает, что нет ничего проще, чем открыть сверху огонь по одноклассникам.

Брэд выжидающе посмотрел на нее.

– Вон они, – сказал он и указал на сидевших за столом подростков: трех девочек и троих мальчиков.

Лена мгновенно поняла то, о чем он ей только что сказал: эти ребята уж точно популярные. Это чувствовалось в том, как они сидели, болтали и смеялись. Привлекательные, одетые по последней моде, с небрежно уверенным видом, свойственным избалованным детям.

– Давай разберемся с этим, – сказала Лена и решительно направилась к столу.

Постояла несколько секунд, но никто из подростков на нее и внимания не обратил. Лена взглянула на Брэда и кашлянула. Когда это не сработало, постучала по столу костяшками пальцев. Группа постепенно притихла, и две девочки подняли на нее глаза, но не раньше, чем закончили разговор.

– Я детектив Адамс, – представилась Лена, – а это офицер Стивенс.

Две девочки хихикнули, словно знали самый лучший секрет. Их смех напомнил Лене одну из причин, по которым она не любила подростков, особенно девочек-тинейджеров. Нет на свете более вредного существа, чем девочка вот такого возраста. Возможно, причина в том, что мальчики решают спор кулаками, а девочки мучают и изводят жертву самыми изощренными способами.

Одна из хихикающих девчонок щелкнула жевательной резинкой, а другая сказала: